Одолжив на время лошадь, Александр прискакал в Кинросс в воскресенье днем и первым делом нанес визит дяде Джеймсу. И был принят с нескрываемым отвращением.

— А ты все такой же беспутный, Александр, — процедил Джеймс, впуская гостя в комнату и требуя принести им чаю. — Мне пришлось за свои кровные хоронить твоего отца — ты же исчез неведомо куда.

— Благодарю за деликатность, сэр, — невозмутимо отозвался Александр. — Во сколько обошлись похороны?

— В целых пять фунтов — едва наскреб столько.

Александр выудил монеты из кармана обшитой бахромой кожаной куртки:

— Вот вам шесть, лишний фунт за хлопоты. И давно он умер?

— Год назад.

— Нелепо, должно быть, надеяться, что и старикан Мюррей последовал за Дунканом в ад?

— Мерзавец ты, Александр, и богохульник. И всегда был таким. Слава Богу, ты мне не родня.

— Это вам Мюррей сказал? Или Дункан?

— Мой брат унес свой позор в могилу. Доктор Мюррей сказал мне на похоронах — кто-то же должен был узнать правду.

В эту минуту в гостиную вошла Джин, неся поднос с чаем и кексом. Ах, как она похорошела! Точно такой и представлял ее себе Александр — с пушистыми ресницами и аквамариновыми глазами Гонории Браун. Но он правильно поступил, не желая обманываться: Джин даже не узнала его и уж тем более не вспомнила свои обещания любить его всю жизнь. По Александру она скользнула беглым равнодушным взглядом и тут же выпорхнула из комнаты. Ее можно понять: он заметно изменился. Значит, остается предложить сделку.

— Я приехал просить руки Джин, — сообщил он.

— Шутишь?

— Ничуть. Я прошу Джин оказать мне честь стать моей женой. Да, я знаю, что она еще слишком молода. Но я готов ждать.

— Не дождешься! — выпалил Джеймс, у которого разгорелись глаза. — Отдать дочь ублюдку? Да я скорее выдам ее за анабаптиста!

Александру удалось подавить гнев.

— Правду знаем только мы с вами и старик Мюррей, так о чем тревожиться? А я скоро разбогатею.

— Чушь! Где ты болтался?

— Работал подручным кочегара в Глазго.

— Это так ты рассчитываешь разбогатеть?

— Нет, у меня есть про запас еще кое-что… — начал Александр, собираясь рассказать Джеймсу про золото. Тогда-то он заткнется!

Но терпение Джеймса уже лопнуло. Он вскочил, подбежал к двери, рывком распахнул ее и указал на улицу:

— Убирайся вон сию же минуту, Александр как-там-тебя! Ни Джин, ни другую девушку из Кинросса ты не получишь! Только попробуй — и мы с доктором Мюрреем живо поставим тебя к позорному столбу!

— Ловлю тебя на слове, Джеймс Драммонд, — перебил Александр. — Пройдет время, и ты с радостью отдашь за меня дочь. — Он вышел из дома, вскочил на лошадь и ускакал.

«Где это он выучился так ловко ездить верхом, и откуда у него такая одежда?» — запоздало задумался Джеймс.

В этот момент пятилетняя Элизабет была в кухне вместе с Джин и Энн, училась печь сдобные лепешки. Поскольку Джин ни словом не упомянула, что в доме гость, Элизабет так и не узнала, что в соседней комнате побывал тот самый беспутный подручный кочегара — ее кузен Александр.

Дурацкий был порыв, признался самому себе Александр, пуская коня рысью. Стоило всерьез задуматься, и он понял бы, что ответит Джеймс Драммонд на его предложение. Но Александр был способен думать только о сходстве юной Джин с Гонорией Браун.

«Надо было жениться на Гонории Браун. Но я же сразу понял, что свой клочок земли она никогда не бросит».

Спешить сколачивать состояние уже не требовалось. Александр купил крепкую лошадь, ковбойское седло, разложил имущество по двум седельным сумкам и отправился путешествовать по Европе, всюду отмечая приметы времени: готические соборы, деревянно-кирпичную архитектуру, циклопические замки, а в Греции — некогда величественные храмы, разрушенные от тряски матери-земли. Македония, все еще переживающая распад Османской империи, была более мусульманской, чем при Александре.

Странствуя по Турции, осматривая Иссу, следуя по пути его тезки к югу от Египта, Александр осознал, что материальных следов пребывания правителя Македонии в этих местах не сохранилось. Единственными уцелевшими свидетельствами древней истории были массивные каменные сооружения — пирамиды, зиккураты, святилища, ущелье, где в стены из красного песчаника были врезаны величественные храмы. Вавилон представлял собой город из сырцового кирпича, его висячие сады давно развеялись в тумане веков, и уже ничто не напоминало ни о жизни, ни о смерти Александра Македонского.

Вскоре паломничество Александра приняло иной характер: он стремился уже не повернуть время вспять, а попытаться проникнуться духом Азии и утолить свое ненасытное любопытство. Поэтому он бывал всюду, не боясь отклониться от маршрута войск Александра Македонского. Услышав, что преодолеть горы на востоке Турции невозможно, Александр отправился туда и своими глазами увидел края снежных шапок, розовато-красные от песка, принесенного ветром из Сахары. Его изумляли силы природы, а также способность человека противостоять им.

Из-за войны, продолжавшейся уже десять лет, Александр не решился сунуться в Крым и повернул на восток, к Кавказу и русскому форпосту Баку на Каспийском море. Здесь проходила северная ветвь Великого шелкового пути из Китая. Столица унылого края, почти не знающего дождей, Баку, представляла собой горстку ветхих домишек, притулившихся на склоне холма. В этом безрадостном месте Александр нашел целых два чуда. Первым была икра. Вторым — местные колесные пароходы, паровозы и паровые двигатели. На чем они работали, поначалу оставалось для Александра загадкой: вблизи Баку не было ни угля, ни дерева.

Зато в окрестностях города имелось множество скважин для вещества, которое одни называли нафтой, другие — битумом, а химики — нефтью. Иногда эти скважины вспыхивали и выплескивали высоко в небо фонтаны пламени — как понял Александр, горела не сама нефть, а сопутствующие ей газы.

Возвращаясь из Египта, он добрался до аравийского побережья Красного моря, планируя побывать в Мекке, но один опытный путешественник-англичанин отсоветовал ему, объяснив, что «неверных» там не жалуют. А Баку оказался Меккой, Римом или Иерусалимом другой религиозной секты — приверженцев Мазды, бога огня. Они стекались со всей Персии поклоняться огненным газам и придавали и без того экзотическому городку особые, неповторимые нюансы звуков, цветов и обычаев.

К сожалению, Александр не знал ни русского, ни французского, ни фарси или другого языка, понятного в Баку, а найти в городе англичан ему не удалось. Оставалось лишь строить догадки о том, как этот неразвитый народ, лишенный таких природных богатств, как дерево или уголь, научился применять нефть как топливо. После внимательного изучения горящих скважин Александр пришел к выводу, что воду в горячий пар превращают сгорающие газы, но не сама нефть. Значит, при сгорании газа в камере двигателя, над емкостью с нефтью, это вещество тоже начинает испускать газы. Удивляло то, что дыму от этой маслянистой жидкости было гораздо меньше, чем от угля или дерева.