От неожиданности я так подскочила, что едва не перевернула тяжелый канделябр. Свечи опасно зашатались. Кое-как подхватив одну, таки выпавшую из гнезда, и водрузив ее на место, я подняла голову и увидела у себя перед носом сперва начищенные сапоги, потом темные брюки и наконец руку, любезно предложенную проклятым герцогом.

Не отрывая взгляд от большого старинного перстня с черным камнем, я вложила свои пальцы в крепкую мозолистую ладонь. Ла Вейн, едва слышно хмыкнув, помог мне подняться.

— Что-то потеряли, леди ла Рум?

— Да, — буркнула я. — Собственный профессионализм!

Его смешок эхом отразился от потолка.

— Увы. Тут я вам ничем не помогу. Но вот насчет прачки вы подумайте.

Герцог осторожно снял что-то с моих волос и на раскрытой ладони показал мне:

— Моду на насекомых в прическе пока никто ввести не додумался. Вот птицы, да, были.

— А может, это я как раз птиц приманиваю. Хочу возродить эту традицию.

— Не советую, — герцог бросил муху на пол. — Знаете, почему дамы от нее отказались?

— Почему?

— Волосы от птичьего помета слипались, — отозвался он, целуя мои пальцы.

Только тут я сообразила, что мужчина до сих пор держит меня за руку.

Зашипела как рассерженная кошка и выдернула пальцы.

— Как вы сюда попадаете?! — возмущенно воскликнула я и тут же, прикусив язык, опасливо покосилась на колыбельку.

К счастью, юный король еще не успел обзавестись мешающей спать совестью. Из-под расшитого золотом полога не донеслось ни одного лишнего звука.

— Ваше любопытство просто очаровательно, — хмыкнул герцог. — Как насчет поцелуя? В качестве платы за информацию, которая не известна никому кроме меня?

— Вы с ума сошли? — опешила я, принюхиваясь. — Или пьяны?

От ла Вейна едва заметно пахло вином. Но и только. Этот аромат вполне мог остаться от нашего совместного ужина. Ведь прошло всего часа полтора-два.

— А что если я схожу с ума по вам?

Он молниеносным движением обнял меня за талию и привлек к себе.

— Что если меня пьянит ваша красота?

Тихий шепот щекотал чувствительную впадинку за ухом, заставляя шевелиться мелкие волоски на затылке. По коже прокатилась теплая волна, и я вдруг поняла, что чувствую себя вполне уютно в объятьях едва знакомого мужчины.

«Где?! — опомнившись, я прикусила щеку изнутри. Странную расслабленность сменила злость, а кровь вдвое быстрее побежала по венам. — Да за кого он меня принимает?!»

— Я просто вижу, как вас тянет ко мне, — еще тише проговорил герцог. — Вы трепещите как маленькая птичка. И признаюсь, сам чувствую…

Осекшись, он скосил глаза вниз и нервно сглотнул.

— Да, да… — прошипела я. — Что вы там чувствуете? Надеюсь, приближение смерти? Если что-то другое, то у вас паршивая интуиция.

С этим словами я чуть надавила на стилет, и под его острием выступила маленькая капелька крови.

— А куда вы потом денете труп? — совершенно нормальным голосом без следа мурлыкающих ноток поинтересовался мужчина, возвращая мне свободу.

— А в тот потайной ход, про который, по вашим словам, знаете только вы, — оскалилась я.

— Не слишком ли жестокое наказание?

— Я же предупреждала, что не люблю, когда меня хватают руками, как пирожок с лотка зазевавшейся торговки.

— Какое оригинальное сравнение. Я уже не хватаю, видите, — он повращал кистями рук в воздухе. — Можете убрать свой стилет туда, где вы его прячете. Кстати. А где? В рукаве его не было, я следил.

— Увы, это информация, известная только мне. И выдам я ее исключительно в обмен на ваш поцелуй.

— Что?! — вытаращился герцог.

— На ваш поцелуй со львом из дворцового зверинца, — продолжила я как ни в чем не бывало, опуская оружие. — Говорят, этот лев — людоед.

— Меньше знаешь — дольше живешь, — усмехнулся ла Вейн.

— В данном случае — бесспорно, — кивнула я и внимательно посмотрела ему за спину. — Какая прелесть…

Взгляд герцога невольно метнулся в сторону, и этого мгновенья хватило мне, чтобы убрать стилет в потайной карман в складках юбки. К сожалению, в этом платье потайные ножны в рукаве были не предусмотрены. Увидев, что мои руки пусты, ла Вейн ухмыльнулся.

— Ловко.

Я изобразила короткий реверанс, принимая похвалу, и, посерьезнев, спросила:

— Зачем вы устроили этот балаган?

— Мне жаль, но я вынужден был кое-что проверить.

— Что можно проверять таким диким способом?!

— Дало в том, что я… — к моему удивлению непробиваемый наглец выглядел слегка смущенным. — Я разговаривал с маркизом. И он сообщил мне, что вы очень романтичная натура и мечтаете о любви с богатым и знатным лордом. Пришлось проверять…

Я едва успела зажать себе рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос: так вот где аукнулась моя шуточка над напыщенным ла Бруком!

— Да, да, — закатил глаза к потолку герцог. — Я должен был догадаться, что вы попросту поиздевались над этим глупцом. Но на кону стоит слишком много…

Я промолчала, опасаясь, что если раскрою рот, то мой хохот разбудит не только Глорию, но и принцессу этажом ниже.

— Хорошо, — с едва ощутимым раздражением проговорил ла Вейн, не дождавшись от меня ответа. — Мне жаль, и я прошу у вас прощения. Теперь вы довольны?

— Вполне, — отозвалась я, наконец справившись с неуместным весельем.

— Вот и замечательно. Тогда спокойной ночи, леди ла Рум.

— И вам, ваша светлость, — склонила голову я, ожидая, в какую сторону он пойдет.

Надежды не оправдались. Ла Вейн, как все нормальные люди, пошел к двери.

— И все-таки, — герцог отодвинул засов и взялся за витую бронзовую ручку, — насчет прачки вы бы подумали. Очень несолидно…

Он закрыл за собой дверь раньше, чем я успела отреагировать. А жаль. Пополнил бы словарный запас одним заковыристым проклятьем из предгорий. Если, конечно, умел читать по губам: о спящем в нескольких шагах малыше я не забыла. Впрочем, после сегодняшнего дня я была уверена, что уж он-то точно умеет. И не только это.

«Скотина, — проворчала я себе под нос, исчерпав запас более забористых ругательств и плюнув на поиски тайных переходов. — Самодовольный бесхвостый павлин!»

Эхо отозвалось под потолком тихим смешком, но к этим вывертам местной акустики я уже привыкла. Тщательно заперев дверь, я вернулась в свою спальню и, вычесав из волос всех пауков, забралась под полог кровати. Только тут, скрытая от возможных соглядатаев, я стянула платье и нижние юбки и сменила осточертевший за день корсет на мягкую ночную сорочку. Не хватало только горячей ванны. Но я понимала, что теперь позволю себе это удовольствие очень и очень нескоро. А пока придется довольствоваться раздражающими омовениями в нижнем белье, как это делало большинство придворных дам. Они боялись сквозняков, а я — нескромных глаз, но на том разница и заканчивалась.