– Простите, сестра…

Монахиня осторожно, боясь испачкать свои ноги, вышла из дормеза и, подойдя к коленопреклоненному рыцарю, тихим и невероятно соблазнительным и мелодичным голосом произнесла:

– Как мне отблагодарить вас, мой великодушный и благородный спаситель? Я буду ежедневно до скончания своей бренной жизни молиться о вас, синьор кондотьере де Монсегюр, ведь вас так зовут? Я не ошиблась в произношении вашего имени, шевалье?..

Ее прекрасный голос буквально обволакивал сердце, голову и душу рыцаря, кружил голову и дурманил. Ги снова тряхнул головой, стащил с головы большой и тяжелый шлем, отдаленно напоминавший перевернутое ведро с множеством щелей и большим вырезом в виде креста окованного позолотой. Он остался в шлеме-сервильере. Это небольшой конический шлем с прикрепленной к нему кольчужной бармицей и стальным наносником, который крепился на скобе прямо над переносицей. Ги отстегнул наносник и стащил с себя сервильер, а заодно и чепец, и остался на коленях пред монахиней с непокрытой головой.

– Моя имя Беатрис… – тихо и томно произнесла она, коснувшись рукой его вспотевших волос. – Мы направлялись на богомолье в Мон-Сен-Мишель, что в Нормандии…

– Боже мой, это же далеко на северо-западе! – Восхитился рыцарь. – Как же вы собирались доехать туда, ведь вся Италия охвачена войной?!..

– Мы разумно положились на Божье провидение и защиту… – Ги снова услышал этот голос, похожий на нежные звуки арфы. – Вот и сейчас, синьор кондотьере, Господь защитил нас, вручив в ваши руки… – она стала сходить из дормеза на грязную землю и, стараясь не запачкать сове одеяние, немного приподняла подол, но сделала это как-то стеснительно и неумело, обнажив длинную и стройную ножку в тонком шерстяном чулке…

Ги снова сглотнул слюну и проклял себя в душе, коря за появление соблазна.

– Сестрица, вы можете располагать мною и моими воинами. Мы сопроводим вас до границы с Провансом, где передадим в руки пограничной стражи его величества Шарля де Анжу…

– Ах, благодарю вас, кондотьере… – снова этот чарующий голос!

Ги тряхнул головой, словно ретивый жеребец и ответил:

– Пока оруженосцы и конюшие приводят в порядок и осматривают дормезы вашего богомолья, я прошу вас выбрать одного из моих коней, ибо неприлично стоять на холоде и грязи…

Монахиня, как ему на миг показалось, хищно улыбнулась и, томно опустив свои длинные и густые ресницы, ответила:

– Господь возблагодарит вас за заботу и доброту, оказанную его скромным служительницам… – она бегло осмотрела лошадей и, снова опустив глаза, произнесла. – Кондотьере! Но, простите меня, у ваших коней мужские седла…

Ги хлопнул себя по лбу. Он, обескураженный внезапной встречей, голосом и красотой незнакомки, совершенно упустил из памяти этот нюанс.

– Простите, сестрица… – густо покраснев, пробормотал он неуклюжее оправдание.

Она мило улыбнулась, обнажив ровные ряды роскошных мелких жемчужных зубов, совершенно случайно провела своим маленьким розовым язычком по пухлым, как у ребенка, губам и ответила:

– Не могли бы вы, синьор, посадить меня к себе в седло на колени… – она снова бросила на рыцаря обжигающий взгляд, смешавший все в душе воина. – Я ужасно устала и боюсь одиночества…

Ги разинул рот от неожиданности.

– Удобно ли… – засомневался он. – Ехать на коленях у рыцаря…

– Полагаю, что это будет не сильный грех, если благородная девица, готовящаяся принять постриг, немного проедет на коленях у рыцаря, который служит в армии, благословленной самим его святейшеством… – она посмотрела таким невинным взглядом, что Ги сразу же согласился и, отбросив все сомнения, кивнул головой. Беатрис улыбнулась и, как бы совершенно, случайно провела рукой по своим роскошным волосам, словно поправляя их. – Вы, как борец с безбожниками и покровителями безбожников, приравниваетесь к крестоносцу – вооруженному паломнику. У нас с вами, синьор, очень много общего…

Её певучий итальянский акцент кружил голову рыцарю. Словно в полузабытьи, Ги сел на коня и, протянул руку прекрасной девушке, пролепетав что-то невнятное себе под нос. Она на удивление проворно взобралась и уселась к нему на колени, потупила взгляд и расправила свои пышные юбки, прикрывая колени и ноги. Ги покраснел. Беатрис несколько раз пошевелила попой, устраиваясь поудобнее на коленях рыцаря. Ги с трудом сдерживал воздух в себе, ведь от этих шевелений вся его мужская сущность поднялась и напряглась.

Беатрис даже глазом не повела, словно и не почувствовала этого. Рыцарь облегченно вздохнул и, осторожно приподняв ее, немного пересадил.

– Ой, мне так неудобно и больно… – прошептала, смущенно покраснев, она.

Ги решил, что надо поскорее покинуть поляну, он повернул голову и крикнул своим воинам:

– Отходим к основной базе! Заберите монахинь и, по возможности, почините их дормезы! Гвидо!!.. – он обратился к крепкому рыцарю сорока лет. – Вы останетесь здесь и организуете все работы. Можете взять с собой полсотни рыцарей!..

– Хорошо, кондотьере!.. – Гвидо кивнул ему и поскакал к другому краю поляны.

Ги развернул коня и, стараясь ехать как можно осторожнее, произнес:

– Синьора…

– Синьорина… – поправила его Беатрис. Она подняла свою прекрасную белокурую головку и улыбнулась, пронзая его сердце навылет своей ослепительной и неземной красотой…

ГЛАВА VII.   Ночь в замке.

Замок Портобаджо.

Всю дорогу до основной базы отряда Ги де Леви, которая находилась в маленьком, но уютном замке Портобаджо, Беатрис двигала своей попой, объясняя это тем, что, мол, ей так удобнее сидеть. Ги в ответ лишь краснел, потел от удовольствия и несколько раз с трудом сдерживал свои вздохи, получая неслыханный по ощущениям оргазм.

Беатрис, особенно в эти моменты, столь пристально смотрела ему в глаза, что Ги, кляня себя в душе, стал подумывать, а не почуяла ли и она его страшное возбуждение. Но девушка лишь иногда щебетала своим ангельским голосочком что-то, то и дело поправляла свои пышные волнистые волосы, приятно щекоча ими нос и подбородок рыцаря. Удивительнейший по запаху аромат, источаемый волосами и нежной кожей шеи Беатрис, буквально опьянил рыцаря, подсознательно толкая его к пропасти греха, или вершине наслаждения, это уж кто как решит…

Находясь словно в забытьи от нежного голоса Беатрис, ее аромата, наслаждаясь приятным щекотанием белокурых волос, задевавших его все время движения к базе отряда, Ги даже не заметил, как пролетело время.

Уже смеркалось, когда они, наконец-то, подъехали к замку, чьи грозные башни и куртины серой громадиной выделялись на фоне стремительно убегавшего заката и темнеющего неба, наливавшегося пронзительной синевой.

Рыцари немного отстали, решив проверить несколько важных стратегических развилок дорог, и Ги въехал в замок только с небольшой группой из двадцати пяти рыцарей. Он