Он заметил перемену в ее настроении.

— Ты разочарована? Ты думала, трюфель на вкус другой?

— Нет, нет, он замечательный. Мне нравится. Очень.

— А мне показалось, ты скисла. Нет?

— Все в порядке, — сказала Нина и улыбнулась, глядя Антону в глаза. — Все хорошо. Ты приедешь к нам завтра в обед?

— А что, может быть не только торт, но и целый обед? — Он подался к ней через стол. Взял ее руку в свою. Потом тихо сказал: — Я готов приезжать к тебе на обед каждое воскресенье.

Нина засмеялась. Значит… значит он… не собирается расстаться с ней завтра навсегда?

Кофе, который им подали, был крепкий, терпкий. Десерт — необыкновенный. Нина не сказала бы, какие фрукты обладают подобным вкусом. Ей нравилось все. Даже снег за окном.

Они вышли из ресторана медленно, переполненные удовольствием.

— Нина, — сказал тихо Антон, когда они подошли к джипу. — Можно, я тебя поцелую?

Нина почувствовала, как задрожали колени. Она повернулась, подняла руки и обняла его за шею.

— Можно.

Антон прижался к ее губам, усы и борода щекотали, но губы теплые и сладкие ласкали ее губы так, что она от слабости готова была упасть. Она не падала только потому, что он крепко прижимал ее к себе.

— Нина, я… я… — наконец он оторвался от ее губ.

— А можно теперь я тебя поцелую? — прохрипела она. И, не дожидаясь ответа, ткнулась губами в его губы…

Снег падал и падал, но на их разгоряченных лицах он быстро таял…

Нина целовалась вот так впервые в жизни.

— Мама, завтра у нас будет гость. Ты не против? — спросила Нина.

Мария Андреевна повернулась к дочери от экрана компьютера. Она читала почту, кажется, кроме кучи спама пришло что-то. Может быть, это ответ от доктора из Туниса, с которым она работала на конференции? Она все-таки написала ему, как Нина просила, задала вопрос, есть ли трюфели в их стране?

Она уже хотела сказать ей об этом, но, взглянув на ее лицо, поняла — есть что-то важное. Чего она не знает.

— Что за гость? — спросила она.

— Ты же знаешь, что мы с Кирюшкой делали карту трюфельных полей Подмосковья.

— По-моему, это делала ты, — заметила Мария Андреевна.

— Но с его подачи, — Нина поспешила защитить двоюродного брата.

— Допустим. Но не он придет к нам в гости, верно? Кстати, его выписали из больницы?

— Да-а, — Нина махнула рукой, — но сидеть ему больно.

Мария Андреевна улыбнулась. Не повезло.

— Мама, к нам придет человек по имени Антон. Он принесет деньги за карту.

— Вот как? Ты уже отдала карту?

— Да, на диске.

— Сколько же вам заплатят? — спросила она, насмешливо глядя на дочь.

— Много, — коротко сказала Нина.

Мария Андреевна подняла бровь. Много? Но у каждого человека свое представление о «много» и «мало».

Нина догадалась, о чем подумала мама.

— На самом деле много. У нас никогда не было таких денег… сразу, — тихо сказала она.

Мария Андреевна нахмурилась. Большие деньги не приходят просто так. Обычно они приносят с собой тревоги. Ей показалось, что уже сейчас, с Ниниными словами, тревога вошла в дом.

— Мама, это… — Нина назвала сумму, лицо Марии Андреевны побледнело.

— Нина, за что тебе дадут такие деньги? — спросила она, ее губы дрогнули.

— За карту, мама. Такой карты нет нигде. Понимаешь? Она принесет тому, кто ее купил, во много раз больше денег. Она… ну как тебе сказать, она ключ к трюфельным запасам всего Подмосковья. Ты же знаешь, я тебе говорила, сколько стоит килограмм трюфелей.

— Знаю, — сказала она. — Я проверила. Но меня волнует другое — как ты смогла отстоять такую сумму? Самое главное сейчас не сделать дорогую работу, а получить за нее сполна.

Нина вздохнула.

— Давай я тебе расскажу все.

Нина говорила, а Мария Андреевна слушала, не перебивая. Только по переменам в лице Нина могла догадаться, как страшно было матери, когда слушала о том, как Нина свалилась в реку, как оказалась в доме незнакомого мужчины…

— Что ж, — вздохнула Мария Андреевна, — мы примем гостя как положено. Испечем торт с фруктами. Салат сделаем, подадим бульон с пирожками, а на горячее приготовим не трюфели, конечно, а шампиньоны в сметане. Годится?

— Здорово, — сказала Нина. И, наконец, выдохнула с облегчением.

— Жаль, что папа в командировке, — сказала Мария Андреевна. Приедет — удивится. — Она снова повернулась к экрану. — Я хотела прочитать почту. По-моему, наш друг из Туниса прислал ответ на твой вопрос. — Она быстро нажимала клавиши. — Ага… Так и есть. — Она бормотала по-французски. — Да, в Тунисе растут песчаные трюфели. Если моя дочь приедет в Тунис когда-нибудь, он готов свести ее с людьми, которые об этом все знают.

— Мама, ты можешь ему написать, что в зимние каникулы я приеду на операцию?

Мария Андреевна вскинула голову. В ее глазах появился непривычный блеск.

— Да… Конечно… Теперь это можно сделать. Наконец-то.

И она заплакала. Нина протянула к матери руки, обняла ее. Она гладила ее по спине, как прежде гладила ее мама.

— Видишь, все решится, мама. Уже скоро.

Мария Андреевна хлюпала носом.

— Хорошо, что папы нет дома, он не любит, когда я плачу.

— Этих женщин не поймешь, — пробасила Нина, подражая отцу. — То плохо, что нет, то хорошо, что нет…

Мария Андреевна уткнулась Нине в живот и смеялась. Потом замерла, не поднимая головы, чтобы не позволить сорваться с губ вопросу… Он… отдаст деньги? А если… нет?

Но потом, прокрутив в голове то, что рассказала Нина, она поняла: вопросом она обидит дочь. Мария Андреевна, наконец, подняла лицо и молча улыбнулась.

Завтра в полдень за столом сидели трое — Нина, мама и Антон.

— Жаль, что Кирюшке пока еще рано ходить по гостям, — заметила Нина. — Точнее, сидеть в гостях. — Она фыркнула.

Мария Андреевна улыбнулась.

— Какая ты бесчувственная, Нина.

— Вы правы, Мария Андреевна. Я согласен, — подал голос Антон.

— Ты согласен, что я бесчувственная? — Нина отложила вилку. — Правда?

— Я о том, что это на самом деле больно — сидеть, когда в тебя что-то впилось.

— Дробь в него впилась, вот что.

— И дробь, конечно.

Нина заметила, что губы Антона слегка скривились.