не глядя на него, но Нил почему-то не испытывал никакой радости от его проигрыша. Даже красота вокруг ему больше душу не грела, изнутри скребло какое-то ужасное беспокойство, ощущение ошибки. Он обернулся снова. Думал, что Кадет уже улетел или связывается со своими, в общем, бурную деятельность развил, – но тот просто стоял, обхватив себя руками за бока. Нил знал этот жест, насмотрелся. Попытка утешить себя там, где утешения не будет. Неуклюжая пародия на объятие, когда знаешь, что никто другой тебя не обнимет. Он не думал, что Ястребы тоже так делают, когда им страшно. Это было так по-человечески, что Нил остановился.

Да что ж такое. Кадета же, наверное, правда прикончат, с них станется. Невелика, казалось бы, потеря, все эти твари одинаковые, но нет, нет, не одинаковые. Он некстати вспомнил, как Кадет вот так же много раз заставал его у стены – другой, не этой, но тогда Нил не мог пробраться на другую сторону. Любой Ястреб уже давно нашел бы на него управу, но Кадета будто развлекали эти встречи у Изгороди. Наверное, он даже никому не говорил, что каждые несколько месяцев ловит у забора какого-то идиота.

Нил сглотнул. Нельзя делать такую глупость… Но он был соткан из глупостей, не мог вспомнить ни одного действительно умного поступка. Он просто слушал что-то внутри себя, слушал аниму, и это нежное, золотое, не поддающееся логике говорило ему, что представлять, как Кадет вернулся и его уничтожили, будет невыносимо, даже если Нил спасет всю магию на свете. Он медленно, тяжело вернулся к стене. Монструм лежал как мертвый, положив голову на лапы.

Да к лешему это все. Он ведь на своей территории, тут все работает по законам золотой магии, а она подскажет, как сделать так, чтобы никто, вообще никто не пострадал.

– Брось все оружие, какое есть, – обреченно сказал Нил.

Кадет вскинул голову.

– Я не могу, – растерянно пробормотал он. Он явно не верил, что они все еще разговаривают, что не все еще кончено. – Мы не носим оружие с собой. Достаем из Тени. Это как твоя магия, она всегда под рукой. А монструм – часть меня. Как нога.

От удивления он даже говорить начал по-другому – без умных словечек, как нормальный человек.

– Тогда бери, – пробормотал Нил. – Ох, как же я об этом пожалею.

Но сейчас, в эту самую секунду, глядя, как в глазах Кадета проявляется что-то удивленное, живое, почти человеческое, он не жалел. Кадет медленно, ломано наклонился, и монструм запрыгнул к нему на руки.

Ладно. Надо просто решить и не отступать, все как-нибудь само устроится. И Нил протянул ладонь сквозь золотую дымку. Он в глубине души надеялся, что натолкнется на преграду, и у него будет оправдание: вот, мол, видишь, я хотел, а ничего не вышло. Но рука прошла совершенно свободно.

Кадет, потрясенно моргая, сжал ее, и Нила подбросило, как от удара. Тень, наполнявшая Кадета, отталкивала, руку прошило странным, противоестественным ощущением и тепла, и холода одновременно. Судя по тому, как дернулась рука Кадета, он чувствовал то же самое.

Нил прикрыл глаза и рывком подтянул Кадета к себе. Тот зажмурился и сделал шаг. Огненная стена вполне могла бы сжечь его до углей, но мир, похоже, сговорился не облегчать Нилу задачу. Кадет прошел сквозь золотую стену невредимым. Нил разжал руку и попятился. У него подрагивали ноги.

– Добро пожаловать в золотые земли, – пробормотал он, чтобы заглушить голос разума, который твердил ему, что он идиот. – Ничего не трогай, ни на кого не бросайся.

Кадет постоял, завороженно озираясь, а потом перевел взгляд на Нила и брякнул самое неуместное, что можно было сказать:

– Зачем ты это сделал?

Ни «спасибо», ни «ты жизнь мне спас». Ну чего еще ждать от этих пернатых козлов? Отвечать Нил не собирался, но Кадет действительно ждал, так что пришлось.

– Живым быть веселее, чем мертвым. Если тебя убьют, живым ты больше не будешь. Объяснил?

– Ясно. – Кадет нахмурился. – В принципах вашей магии – ценить отдельную жизнь выше цели. Я об этом читал, но одно дело – читать, а другое…

– Это не принципы магии. Так жизнь устроена.

Кадет странно на него посмотрел:

– Уже давно не так.

– Ты ведь нарочно изображал, как тебе плохо, чтобы я тебя впустил, да? – спросил Нил.

Какое-то время Кадет колебался, прикидывая, отвечать или нет, но все-таки произнес:

– Я действовал согласно тому, что знаю о вашей магии и твоем личном характере. – Он помолчал и вдруг прибавил: – Но это не значит, что в данном случае я соврал.

– А, ну это утешает. – Нил завертел головой, чтобы не думать о том, что же он все-таки натворил. – Я верно понимаю, что ты не знаешь, куда идти дальше?

– Нет. Тут не бывал ни один Ястреб, – покладисто ответил Кадет и опустил монструма на траву. Тот, как ни странно, вполне спокойно и деловито начал принюхиваться к траве. – И ты тоже не знаешь.

– Уверен, что-нибудь мне подскажет, как найти дорогу.

– Это и называется «не знать», – резонно заметил Кадет и огляделся, поежившись, как будто сам воздух колол его. – Я не так все представлял. Тут… – Он поискал слово. – Неуютно.

– Боюсь даже представить, что у вас считается уютным, – пробормотал Нил и пошел вперед.

Глава 6

Зимний приют

Вот как Нил себе это представлял: они проходят шагов двадцать, и тут впереди вспыхивает что-то яркое, как драгоценный камень. «Да вот же место силы!» – говорит он. И прикасается к нему рукой. Потом откуда-то появляется Весна, говорит: «Ты молодец», и он вдруг оказывается дома, в своей избе, с мамой. И больше никаких Ястребов, никаких неприятностей, только счастье.

– Куда мы идем, если ты не знаешь дорогу? – раздался за спиной голос Кадета, и Нил подскочил, выкарабкиваясь из дремы, в которую ухитрился провалиться прямо на ходу.

Он был даже удивлен, что Кадет так долго продержался. Они брели уже полчаса, а тот даже голос не подавал: то ли смаковал победу, то ли видами любовался. Монструма он нес под мышкой, и тот мирно дремал: темный шар, похожий на здоровенный ком пыли.

– Думал, чутье подскажет, – честно ответил Нил. – Слушай, давай отдохнем. Только беспредела никакого не твори, пока я сплю, ладно? Местные наверняка теневую магию за версту чуют. Утро вечера мудренее, завтра все найдем.

Он увидел поблизости поваленное деревце и опустился на него, со стоном вытянув ноги. В коленные суставы будто песку насыпали, пальцев ног он не чувствовал так давно, что