В такой толпе, она не боялась встретиться глазами с взглядом серых глаз. Не боялась — и не надеялась. И вообще. Все это мистическое наваждение, было просто надуманной от скуки и нервов иллюзией… Зато вот погода была реальной.

Ветер усилился. Он взлохмачивал волосы девушкам, расшатывал паруса серфенгистам и периодически сносил чей-то желтый оборчатый зонтик, вырывая его из песка. Зато и солнце палило нещадно. На этот раз Юлия запаслась кремом от загара с номером десять на этикетке и теперь, через каждые полчаса, усердно втирала его в кожу. Но когда вечно горящая планета повисла в зените, она поняла, что не сможет долго здесь находиться. А если сможет, вечером снова будет кутаться в скользкое покрывало, дрожа от озноба.

Юлия полюбовалась еще немного на каталонскую семью, рассевшуюся в шезлонгах неподалеку. Их было человек девять, как минимум. И при этом всех возрастов — от темно-коричневой, смачно курящей сигариллу столетней бабушки до розового, кажется, только что родившегося младенца. Запыхавшийся от счастья и оказанного доверия, блестящий золотистым пухом на упругом шоколадном позвоночнике мальчик лет десяти доставал из пластикового пакета бесконечное мороженое. И, громко переговариваясь — причем, непонятно было, радуются они или спорят, или и то, и другое вместе, эти люди развернули свои порции и принялись лакомиться. Абсолютно все, кроме младенца, который припал под тентом к материнской груди. Молодая мать одной рукой держала крохотного ребенка, а другой — мороженое. Юлия искренне и сильно позавидовала тому, чего у нее, вероятно, никогда не будет… И стала собираться.

Чтобы не оказываться больше в печальном, оскорбительном и небезопасном, как выяснилось, одиночестве, она решила во всем соблюдать местные традиции. «А сейчас у нас, ведь, кажется, сиеста?» — думала Юлия, плетясь в дрожащем мареве по прокаленным улочкам Тоссы.

Хваля себя за благоразумие, она уже предвкушала грозящую простудой свежесть кондиционированного холла отеля, душноватый полумрак номера, душ, дыню и кровать с поролоновой подушкой.

Спать хотелось очень. Но сначала — все равно по дороге — она решила отдать дань вежливости. Заглянуть в «Трамонтану», поблагодарить семейство сеньора Мигеля. Чего уж там — экскурсия у нее выдалась более чем необычная! Ха-ха! Такое долго помнится.

В маленьком душном помещении опять никого не было, кроме самих работников. Зато они так отреагировали на ее появление, что показались Юлии еще более чудными, чем в первый день. Буквально — обрадовались ей, как родной. И даже Чикко, поспешил обслюнявить щиколотки с преданностью, вызывающей невольное чувство вины.

— О! Юлия!! Юлия! — загудел Мигель, шумно вставая со стула за конторкой. — Как вам понравилось?!

— О! О-оч-чень!! — в тон ему поспешила восхититься Юлия. — Просто превосходно.

В чем дело? Все они — Мигель и Моника, еще более изможденная, чем вчера, и Хуан, и даже похожая на него некрасивая девушка-подросток смотрят на нее слишком странно. Как будто испытующе. И снова, и снова уточняют, как все прошло. У Юлии даже возникло на миг очень неприятное чувство, что они откуда-то знают о ее ночных приключениях… Только не это! А впрочем, что за бред? Быть такого не может. Просто они на самом деле чудики. Еще большие, чем показалось ей сначала.

— Вам… правда, понравилось? — интеллигентно краснея, переспрашивает нескладный Хуан.

А Моника вдруг решает поинтересоваться — не случилось ли с ней, чего неожиданного за вчерашнюю прогулку.

— Нет, нет… Все просто отлично и… Спасибо вам, — уверяет Юлия, незаметно потирая саднящий после моря бок.

— О, я так рада!

Ей уже дико хочется спать, а еще больше хочется покинуть это унылое место, так не соответствующее всему тому яркому, зеленому, сине-золотому, что осталось за мутными стеклянными дверями «Трамонтаны». И уже даже не интересно, почему это в радостном возгласе Моники так явственно слышится тревога.

— Да-да, я тоже очень рада, — Юлия, усиленно улыбаясь, начинает медленно пятиться к двери.

— Если будет еще что-то подобное — я обязательно поеду, — беззастенчиво врет она, лишь бы не видеть ожидания в выпуклых глазах за очками. — До свидания…

— Подождите!

Ну, что еще? Хуан даже вышел из-за конторки. И теперь мнется, бросая робкие взгляды то на нее, то на родителей. Ну, нет. Если грядет еще какой-нибудь маргинальный сейшн — она пас. От прошлого еще не отошла. Юлия, мы… все вместе… — голос Хуана сошел на нет, так что, ему пришлось откашливаться, — мы хотим пригласить вас на скромный семейный ужин.

— Что? — ей показалось, она ослышалась.

— О! Юлия! Наташа! — вступил синьор Мигель, — Наташа присылает нам туристов, это очень хорошо! Она — наш друг. И вы… — он заморгал выпуклыми глазами, — и вы, тоже!

— Если хотите, — быстро прибавил Хуан.

Н-да. Похоже, эти люди поставили своей целью регулярно ее удивлять. А, впрочем, почему бы и нет? Не так одиноко будет долгими вечерами, если она с ними подружится. Они ведь, кажется, хорошие люди… хоть и необычные.

— Ну, конечно… конечно, хочу… А… когда будет этот ужин?

— Сегодня. Если это вам удобно, извините, мы вовсе не хотим нарушать ваших планов… И если это не ко времени, то…

— Да нет, — она пожала плечами, — очень даже удобно. И ко времени.

— О! — они явно обрадовались. — Тогда в девять часов приходите сюда. И мы вместе пойдем домой.

— Ладно. До вечера.

Стоя опять под теплыми, а после солнца — обжигающими струями душа, Юлия смывала с себя морскую соль и думала… черт знает о чем.

Сначала, по привычке, пыталась вспоминать московские события. И ей это, конечно же, удалось — память на редкость услужливо разворачивала перед ней поступки, разговоры и события, что имели место всего несколько дней назад… Но вот, что странно — вспоминая все, как раньше, она не чувствовала того, что раньше. Горечь, обида, унижение, разочарование, отчаяние, все эти чувства, что погнали ее сюда в дурацком гордом одиночестве, — она их не чувствовала. Помнила. Но не ощущала. Они были туманны и неотчетливы, и рассеивались так же быстро, как пар, вьющийся сейчас вокруг ее тела. Похоже, ей все-таки удалось перешагнуть невидимую грань, что отделяет прошлое от будущего?!

Что ж, если так… — аминь! В прошлом, она была несчастной дурочкой, питающей кучу иллюзий, полезных для окружающих и губительных для нее самой. А значит, в будущем она и вправду — умная, рассудительная, холодная стерва, живущая лишь для удовольствия и радостей? Пожалуй, что так. Ведь, действительно, еще недавно трудно было вообразить, чтобы она могла улыбаться — просто улыбаться, без сожалений, глупых сомнений и всяких прочих мук, вспоминая прошедшую ночь.

…Юлия чуть не улеглась прямо на конверт.

В последний момент выдернула его из-под влажного живота, когда рухнула поперек кровати, обессиленная душем и мыслями. Голубоватая шершавая бумага приятного качества, без логотипов и надписей. Наверняка от «Натали-турс». Она, разумеется, не ходила на общее организационное собрание, и теперь они сообщают ей информацию об отъезде, или экскурсиях, или еще о чем-то подобном. Только она полагала, что обычно эти штуки подсовывают под дверь, а не на кровать. Впрочем, если честно, она не задумывалась об этом. Пока не раскрыла конверт.