Я никогда не возражал. И не понимал, почему Братан возмущается. С годами такая жизнь беспокоила его все больше и больше. Он пытался поговорить со мной об этом, но я не слушал. Это и привело к нашему расставанию.

— Мне очень жаль это слышать, — Рибек замешкался. — Не согласитесь ли вы оба составить мне компанию домой? Моя пара — человек, и я уверен, что она будет рада познакомиться с тобой, Мэрайя.

— Человек? — удивилась Мэрайя.

— Да, — Рибек улыбнулся, и на его лице отразилась гордость. — У меня теперь две дочери и еще один ребенок на подходе. Никогда не думал, что обрету такое счастье.

— У тебя есть пара? — переспросил ошеломленный Кестов. — Но я думал, что такую связь можно установить только с женщиной цире.

— Я тоже, но я определенно связан с моей Эбигейл. — Он засомневался, взглянув на Мэрайю. — И наши виды способны к размножению.

— Что? — произнесли влюбленные в унисон.

Ее сердце бешено забилось.

— Кестов, ты же говорил мне…

— Я не знал. Нам всегда говорили, что это невозможно.

— Но это значит, что я могу быть… беременна. — Мир закружился в оглушительном водовороте, и только рука Кестова удерживала ее в вертикальном положении.

Кестов извинился перед Рибеком и поспешил вернуться на «Странник». Мэрайя все еще выглядела ошеломленной, а он попеременно испытывал то радостное возбуждение, то ужас. Он совершенно ничего не знал о воспитании детей, особенно полукровок. Мэрайя такая нежная, а каким же будет младенец? Кестов содрогнулся, даже при мысли о том, что она вынашивает его ребенка, возбуждение пронзило член.

Если у них будет ребенок, как он сможет ее отпустить? А что, если Мэрайя не захочет растить ребенка на корабле? Кестов не считал свое собственное детство неполноценным, но начал задумываться, что, возможно, в желании Братана иметь дом и семью все-таки что-то есть.

Мэрайя все еще молчала, когда он проследовал за ней в каюту. Несмотря на свое беспокойство, Кестов не мог удержаться от мимолетного, счастливого взгляда на все изменения, которые внес в комнату, чтобы угодить ей. Каюта стала более похожей на дом, чем когда-либо прежде, хотя капитан знал, что это скорее связано с присутствием девушки, чем с яркими вещами и мягкими тканями, которые он добавил.

Мэрайя подошла к кровати и села, рассеянно глядя в пространство, и Кестов последовал за ней, опустившись перед ней на колени и взяв ее руки в свои.

— Мне так жаль, Мэрайя. Я не знал.

— Знаю. Я видела, как ты был потрясен, — промолвила она неестественно спокойным и отстраненным голосом.

— Моя мири, пожалуйста, поговори со мной.

— Я не знаю, что сказать, — призналась она и вдруг рассмеялась.

Ему не понравился ее смех, а через минуту тот обернулся слезами. К черту всё это. Кестов взял ее на руки, укачивая, как маленького ребенка. Он вспомнил песню, которую Мэрайя пела слонгу, и напевал ее в такт с покачиванием. Прошло много времени, прежде чем слезы остановились, и землянка прижалась к нему с усталым вздохом.

— Ты пел мне.

— Я не знал, что еще делать.

Мэрайя вытерла глаза и одарила его слабой улыбкой.

— Прости меня. Обычно я так сильно не срываюсь.

— Нет необходимости извиняться. Для тебя это было шоком.

— И для тебя.

Шок, да, но теперь, когда у него было время подумать не только о ней, но и обо всем, что его волновало, шок стал исключительно счастливым.

Понимаю, это трудно для тебя, и не уверен, что случится дальше, но обещаю тебе, Мэрайя, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты и наш ребенок были счастливы и обеспечены во всех отношениях.

Глава 14

Мэрайя захотела побыть одна, и хотя ему не хотелось оставлять ее в таком состоянии, Кестов решил, что лучшее, что он может для нее сделать, — это как можно скорее отправиться на Гранику. Возможно, поиски сестры ее обрадуют.

Они с Малдостом продали большую часть груза, пожертвовав прибылью в угоду времени. Тем не менее по завершению грузовой отсек остался наполовину полным. Они оба негласно избегали разговоров о слонгах. Как только закончили, Кестов собрался обсудить с Пловаком маршрут до Граники.

— Не больше недели, — пообещал штурман. — Возможно, меньше, если вы не против потратить лишнее топливо.

Кестов готов был сделать все, чтобы вернуть улыбку на лицо Мэрайи.

— Да, я хочу добраться как можно быстрее. На борту есть то, о чем я просил?

— Да, сэр.

— Очень хорошо. Готовьтесь к отлету, но ждите моего сигнала.

— Да, сэр. — Пловак замешкался. — Что-то не так с госпожой Мэрайей?

— Не совсем, но ее огорчили некоторые новости.

— Пожалуйста, передайте ей мои наилучшие пожелания.

— Спасибо, Пловак, — искренне поблагодарил он. Его мири покорила весь экипаж, даже хмурого молодого штурмана. — Уверен, что она это оценит.

Кестов забрал свои вещи и направился к их каюте — а была ли она еще их каютой? Возможно, Мэрайя больше не захочет делить ее с ним после его неумышленного злоупотребления ее доверием. Когда капитан тихо открыл дверь, в комнате царил полумрак. Сердце неровно билось, пока он не заметил маленькую фигурку, свернувшуюся калачиком посередине кровати.

Кестов тихо подошел, не желая побеспокоить ее сон, но уловил блеск глаз, когда Мэрайя взглянула на него.

— Ты хочешь побыть одна? — заставил он себя задать вопрос. Его хвост уже пытался притянуть его поближе к ней.

— Нет. Я… ты нужен мне, Кестов, — прошептала Мэрайя.

От ее слов его сдержанность ослабла, и Кестов опустился на кровать, прижимая ее к себе, а его хвост обвился вокруг ее запястья. Мири снова была в его объятиях, ее запах окружал, вновь наполняя его мир.

Как только Кестов обнял ее, что-то внутри Мэрайи расслабилось. Его успокаивающий пряный аромат окружил ее, и на душе стало легче. Как бы она ни была подавлена весь день, все равно жаждала его присутствия. Она не винила — не могла винить — его. Шок на лице капитана был совершенно искренним, но еще больше она до глубины души верила, что он никогда не причинит ей боль.

— Мне так жаль, моя мири.

— Это не твоя вина. Я предпочла рискнуть.

— Потому что поверила моим словам.

— Да, но еще и потому что не хотела, чтобы между нами были какие-то барьеры, — призналась она. Мэрайя желала ощутить каждый дюйм его изумительного члена. И вдруг тихонько засмеялась. — Джудит стала читать мне лекции об использовании презервативов в тот день, когда у меня впервые пришли месячные. Как всегда, она была права.

— Может, тебе станет легче, если ты поговоришь