В нем оказался маленький струнный инструмент, похожий на цимбалы. Сквозь слезы она провела пальцем по струнам, наслаждаясь мелодичными нотами.

— Мири, пожалуйста, не плачь. Я подумал, что доброн сможет порадовать тебя. — Кестов осторожно положил Лилат на кровать и заключил любимую в свои объятия.

— Это слезы счастья. Ты самый заботливый мужчина, которого я когда-либо встречала.

Мэрайя снова поцеловала его, и как только его язык коснулся ее, ощутив во рту знакомый специфический вкус, потеряла самообладание. Только услышав возмущенный визг и почувствовав, как мягкий хоботок призывно гладит ее по щеке, она пришла в себя.

— Не сейчас, Кестов. Сегодня вечером.

— Сегодня вечером, — повторил он, застонав, когда Лилат, пытаясь забраться обратно к нему на колени, наступила на его внушительную эрекцию. — Это будет очень долгий вечер.

Кестов лежал в их постели, его глаза нетерпеливо смотрели на дверь в санитарный узел. «Странник» держал путь к Гранике, и капитан испытывал немалое удовлетворение от того, что Мэрайя с ним на борту. Они взлетели незадолго до наступления сумерек, и Пловак успел вовремя вывести их из системы и отправить в путь, чтобы присоединиться к вечернему музицированию. Когда Мэрайя воспользовалась его подарком, извлекая несколько нот на доброне для аккомпанемента своей песни, его охватило счастье, он был в восторге от того, что нашел то, что может доставить ей удовольствие.

Кестов не стал настаивать на выступлении, опасаясь, что в сложившихся обстоятельствах Мэрайя предпочтет не петь, но она лишь улыбнулась.

— Пение всегда поднимает мне настроение.

— Ты все еще переживаешь?

— Переживаю? Да. Это не похоже на то, как я поступала раньше, даже если не считать всего этого «я в открытом космосе с огромным, симпатичным инопланетянином».

— Моя мири…

Мэрайя прижала палец к его губам.

— Я сказала «переживаю», а не «несчастна». Возможно, это не то, на что рассчитывала, но если должно было случиться, я счастлива, что это произошло с тобой.

Слова любви рвались к его устам, но Кестов заставил себя промолчать. Столько всего еще не выяснено, и он не хотел, чтобы Мэрайя подумала, что его протесты были просто реакцией на ребенка. Возможного ребенка, напомнил он себе. Они еще не знали, носит ли она его дитя.

Его тревожные мысли прервал звук открывающейся двери. Мэрайя стояла в проеме, полупрозрачная ткань ночной сорочки казалась почти прозрачной в свете комнаты за ее спиной. Как раз на это капитан и надеялся, когда увидел эту вещь за прилавком, покупая ей другую одежду. Сорочка стоила дороже, чем все остальное вместе взятые, но он не пожалел ни одного кредита, пока любимая плыла по комнате к нему, грациозно танцуя. Ткань была настолько тонкой, что Кестов мог видеть каждую деталь ее тела, лишь слегка завуалированную мерцающим розовым цветом.

— Я потерял дар речи, моя мири, — прорычал он. На кончике его члена выступила капля предсемени, и он схватился за основание, чтобы не кончить от одного вида любимой.

— Предполагаю, это значит, что тебе нравится? — Мэрайя закружилась, ткань расплылась вокруг нее розовым облаком.

— Да, — выдохнул капитан.

Он словно обратился в подобие загнанного животного, в голове билась только одна мысль — как можно скорее потеряться в ее сладком лоне. Слава Грантару, что Хувиан вручил ему маленький пузырек после вечерних мероприятий и заверил, что формула начнет действовать немедленно.

— Иди сюда.

— Прямо к тебе?

Мэрайя устроилась рядом с ним облаком благоухающего розового цвета, но находилась слишком далеко. Кестов подтащил ее ближе, чтобы иметь возможность ласкать восхитительные губы. Мэрайя выгнулась дугой. Он обхватил ее грудь, нетерпеливо пощипывая упругие пики, а хвостом попытался проникнуть между ее ног. Ткань мешала ему, хотя стала влажной и прозрачной от ее желания. Нетерпеливо капитан рванул материал в сторону. Плевать на расходы — он не хотел, чтобы между ними что-то было.

— Кестов! — вскрикнула Мэрайя, когда ткань порвалась. — Что ты делаешь?

— Готовлю тебя для меня.

Кестов нагнул ее еще ниже над своей рукой, чтобы иметь больший доступ к совершенной груди. Маленькие пики уже напряглись от возбуждения, но он не успокоился. Капитан посвятил себя им, облизывая и посасывая, пока они не набухли и не стали розовыми. Придерживая любимую одной рукой, другой он увеличил отверстие в нижней части ее платья, чтобы насладиться сладким теплом между ее ног. Он ласкал ее пуговку удовольствия, то доводя до грани, то ослабляя напор, пока его хвост играл в ту же игру — сначала дерзкое проникновение, а затем стремительное отступление.

Покрытый ее соком, хвост проникал все ниже, отыскивая тугой бутончик и прощупывая нежные складочки. Ее руки сжались на плечах, а тело выгнулось дугой, когда он скользнул внутрь. Кестов ощутил свежий прилив тепла к пальцам.

— Пожалуйста… Мне нужно кончить

— И ты кончишь. Но только когда я буду внутри тебя.

Кестов сорвал остатки ее одежды и опустил ее прямо перед собой на четвереньки.

— Такая красивая, — пробормотал он, проводя рукой по изящному изгибу ее спины до соблазнительной попки.

— Сладкие разговоры потом, — выдохнула она. — Сейчас секс.

Кестов не мог сопротивляться. Сжимая ее бедра, он вошел в нее глубоко жестким движением так, что оба вскрикнули. Он чувствовал, как Мэрайя трепетала вокруг него, и использовал весь свой самоконтроль, чтобы удержаться и не поддаться желанию взять ее жестко и быстро. Но ей не нужно было его терпение. Ее мягкие ягодицы снова прижались к нему в настоятельном требовании, и капитан уступил своему желанию. Огонь уже пробежал по его позвоночнику, но он твердо решил, что сначала любимая получит удовольствие. Хвост направился к ее пуговке наслаждения, поглаживая и пощипывая, а он, поддавшись инстинктам, входил в нее снова и снова, стремясь соединить их тела в единое целое. Кестов почувствовал, как поднимается жар, как основание его члена начинает набухать, и погрузился до упора в эти жаркие объятия. Его семя извергалось долго, а Мэрайя сжимала его внутренними мышцами в такт ему, выкрикивая его имя, пока глубоко внутри нее завязывался узел.

Задыхаясь, Кестов рухнул на кровать, перекатился на бок и притянул любимую к себе, все еще находясь глубоко в ее теле. Пожалуй, здесь был создан не только уют, но и дом.

— Ммм, — сонно промолвила Мэрайя. — Ты испортил мою ночную рубашку.

— И нисколько об этом не жалею. Только хотелось бы иметь тысячу таких, чтобы каждую ночь срывать с тебя новую.

Ее тело замерло.

— Кестов, я все еще должна убедиться, что Джудит и Чарли в безопасности и счастливы. Это может включать в себя возвращение на Землю.

В его сердце разверзлась зияющая дыра.

— Ты обещала,