опытен по части женщин, и сбавила темп, но все равно работала ртом так умело, что мужчине было очень тяжело держаться. Когда пальцы Артура стали с неконтролируемой силой сжимать волосы, девушка внезапно отстранилась. Сквозь пелену похоти мужчина едва ли понял, зачем, почему она не дала ему кончить в рот.

Развернувшись бедрами к нему, Влада нагнулась над деревянной поверхностью и выпятила ягодицы.

— Посмотрите, точно забыла надеть трусики? — шептала она сбивчивым тоном, поглядывая на Артура через оголенное плечо. Мужчина вскочил на ноги и ухватился за манящие женские бедра. Расстегнул молнию юбки, которая тут же упала на пол ненужной тканью. Прерывистое дыхание Влады доносилось до его слуха, но Артур не обращал внимания — оно бы сосредоточено на прекрасных округлостях упругой задницы. Погладив бесстыдно выпяченные ягодицы, Артур уже забыл вопрос Влады, хотя он и не имел значения. Конечно, трусиков на ней не было. Коснувшись пальцами складок влагалища, Артур с вожделением заметил, что девушка очень сильно намокла, а внутри нее, наверное, так тепло и хорошо, что сносит крышу. Приставив член к заветной дырочке, мужчина заметил, как Влада напряглась, но с громким стоном впустила его сразу наполовину. Вторым движением Артур продвинулся до конца, ощутив прилив наслаждения от того, с каким усилием девушка сжимает его член изнутри. Начав двигаться, он твердо решил поиметь ее так, чтобы дрожала в экстазе, раз уж она сама соблазнила его.

— Да, еще… — шептала Влада, вцепившись ногтями в бумаги на столе. Она умело подмахивала бедрами, помогая Артуру продвигаться глубже, доставляя обоим животное удовольствие. Девушка перечила ему даже в желании доставить ей удовольствие — Влада делала это сама, запустив руку к клитору, усиленно его массируя, при этом умело работала бедрами. Навалившись на девушку, Артур, к ее удивлению, перехватил инициативу и начал жестко, в усиленном ритме вгонять член в нее.

— Только не внутрь, — сквозь стоны и громкие шлепки попросила девушка. Артур откинул голову, чувствуя близкое окончание, несмотря на то, что возникло навязчивое желание засунуть член еще в задницу, чтобы поиметь Владу со всех сторон. Коснувшись губами ее плеча, мужчина заметил дрожь, пробежавшую по спине, и решил нежно прикусить кожу. Громкий стон стал его благодарностью. Влада стала дергать клитор сильнее, и вскоре замерла, упав на стол. Артур держал дрожащие ноги, чувствуя, что девушка сжала его член так сильно, что сам чуть не кончил внутрь — успел высунуть и излился прямо на анус, хотя желал оросить спермой округлые бедра.

Отстранившись, Артур Данилович не мог отдышаться. Без сил откинулся на стул и усталым, все еще мутным взором наблюдал за распластавшейся на столе Владой и думал, что к черту эту академическую этику, когда #академическийоргазм насколько прекрасен.

Благосклонность и её последствия

Сеттинг и персонажи: фэнтези, тайная полиция.

Аннотация: Ганна провалила задание и теперь вынуждена за это ответить… тем или иным способом.

Ганна, профессиональная воровка из соседней провинции Олдвин, уже не в первый раз работала с правительственными тайными службами, однако под командование одного из самых опасных людей в Империи её занесло впервые. «Занесло», потому что этого замечательного человека оказалось совершенно невозможно сразить наповал воровским обаянием, заметно облегчающем дела насущные, а иногда и приносящем дополнительный заработок, некоторого рода влияние… или, банально, благосклонность.

Прославленный Филин оказался холоднее камней, что она любила перебирать на берегу моря в детстве. И гораздо, гораздо тверже, когда дело касалось работы. Но что-то подсказывало ей… что-то профессиональное, можно сказать, чуйка, что выработалась с годами — не всё так просто с этим человеком. Его большие глаза на худощавом лице блестели холодным пламенем, которое он подавлял в себе с легкостью, присущей умелому лицемеру и манипулятору, поэтому девушка ни разу за несколько встреч так и не смогла распознать, что творится у него в душе на самом деле. Понятно только одно: и Филин, и власть, которой он обладал, вызывали у Ганны противоречивые чувства — необъяснимое влечение и страх, возникший бы у каждого, кто слышал про сотни, а может и тысячи смертей у него за душой.

И сейчас, когда Ганна подходила к двери помещения, где временно обосновался заказчик, об успешно проваленной операции она думала во вторую очередь. В первую — о том, каким образом можно снискать чуть меньше гнева, не угодить в тюрьму и получить хотя бы часть денег за проделанную работу. Прятаться от офицера тайной полиции было бы не самой лучшей затеей в её жизни.

Её пропустили без лишних вопросов. Как будто ждали… как будто были уверены, что воровка вернется, даже несмотря на собственную ошибку. Когда Ганна вошла к офицеру, дверь за ней закрылась, а сама она осталась около входа, взглядом ища Филина и попутно осматривая окружающую обстановку. Эту конспиративную квартирку она видела впервые; окружение не славилось превосходными интерьерами или типичной имперской отделкой помещения. По правде говоря — напоминало сарай, в который затащили письменный стол, за которым сидел Филин. Положив ноги на стол, он в глубоких раздумьях вертел нагайку в руке и отвлекся от занятия, когда перед ним предстала Ганна.

Не выпуская инструмент из рук, Филин молча поднялся и приблизился на расстояние, с которого ему хорошо были видны бесстыжие глаза неудачливой исполнительницы.

— А вот и она, — сходу начал Филин, проигнорировав все нормы приличия. — Как идут дела? Не перетрудилась, милая?

— Да вроде и нет… — поначалу не уловила иронии Ганна.

— Может, тебе чаю налить? Орехов в меду поднести? Бочонок винишка коллекционного открыть? — с каждым новым вопросом тон его голоса повышался, пока Филин не перешел на крик. — За такую-то, блядь, великолепную работу!

Она широко улыбнулась, нервно поглядывая на нагайку, что он покручивал с руке.

— Это была случайность.

— Случайность? — выкрикнул Филин. — Случайность — то, что мы с тобой разговариваем в уютной обстановке конспиративной квартирки, а не в тюремной камере.

Ганна почувствовала себя ребенком, которого отчитывали за плохое поведение. По правде говоря, даже во взрослом возрасте она и выглядела, как ребенок. Маленькая, что пролезет в любую дыру и щель, перелезет через любую ограду и не побоится сорваться с веревки из-за веса, если вдруг понадобиться взобраться на высокую крышу. Маленькая и до жути миловидная. Картину портили только глаза, сверкающие ярче полной луны на чистом небе, стоило ей только увидеть перед собой привлекательного мужчину.

— Это не случайность, это ты проебалась, — закончил он свою мысль.

— Вполне очевидно, — нехотя согласилась Ганна, переминаясь с ноги на ногу.

— И что же мы будем с этим делать?

О, учитывая многолетний