Краем глаза Павел отметил, что Дарину тоже приходится несладко, хотя и получше, чем ему, – все же дварфы, несмотря на плотную комплекцию, народ подвижный и верткий. Тем не менее складывалась патовая ситуация – никто не мог победить в поединках, а чтобы помочь товарищу, пришлось бы подставиться для удара, а это было равносильно самоубийству.

Бондарь понял, что поединок затягивается, а раненый боец скоро просто умрет от кровопотери – нужно было срочно что-то делать…

…Павлу только казалось, что бой длится очень долго – на самом деле от того момента, когда они с дварфом увидели врага, прошла от силы минута. И шум драки не остался незамеченным.

Дарин, собрав все силы, обрушил на врага ураган мощных ударов и заставил того отступить к двери, ведущей в дом. Правда, противнику только это и нужно было – едва-едва отражая сокрушительные удары дварфа, тот ухитрился повернуть ручку и открыть дверь почти на четверть…

Зря.

Резко распахнувшись, дверь с силой ударила неизвестного в левое плечо, прокрутив на месте, и на миг он открылся. Дарин не преминул этим воспользоваться и с силой рубанул врага по спине. Меч дварфа со скрежетом пропорол черную куртку противника, но крови не было – видимо, под курткой оказалась прочная кольчуга. Тем не менее неизвестного от удара отбросило в дверной проем…

В следующий миг он напоролся грудью на невесть откуда возникший меч. Его окровавленное лезвие высунулось между лопатками неизвестного и провернулось в ране. Секунду убийца простоял неподвижно, а потом рухнул.

Выдернув из трупа длинный меч, из дома шагнул отец Петр. Сейчас он был не в своей длинной рясе, а в короткой черной кожаной куртке.

От удивления Павел на миг зазевался и тут же поплатился за это – клинок оставшегося в живых противника скользнул по правому предплечью, заставив Бондаря охнуть, а затем вонзился в бедро. Павел упал на землю и выронил меч.

У его врага была секунда на размышление – добить зэга или попытаться скрыться…

Благоразумие взяло верх, и неизвестный бросился к ближайшим кустам.

Зажимая рану, Павел со злой радостью отметил, что уйти тому все же не удалось – понимая, что враг сейчас сделает ноги, Дарин метнул ему вслед свой меч. Конечно же, это было не самое разумное применение данного оружия – но что поделать, метали же в крайнем случае тяжелые боевые топоры и секиры, и ничего…

В общем, семидесятисантиметровый клинок вонзился улепетывающему противнику в спину, сработав ничуть не хуже обычного метательного ножа – сила дварфа плюс вес меча сделали свое дело.

Глядя на стремительно растекающуюся под телом неизвестного лужу крови, Павел тоскливо подумал, что, учитывая еще один труп, можно смело утверждать – без помощи некромага определить личности нападавших теперь будет невозможно.

* * *

Бургомистра била крупная дрожь, и он даже не пытался это скрыть от остальных. Одна только мысль, что он мог не пережить эту ночь, повергала его в настоящий ужас.

Отец Петр и генерал тоже не находили особых причин для радости. Еще бы, ведь нынешнее покушение, вероятнее всего, означало, что на острове действуют группы заранее засланных перед войной диверсантов, и что еще хуже – эти диверсанты были рарденцами! Два трупа, сейчас лежащие посредине комнаты, и захваченный пленный красноречиво свидетельствовали об этом. На робкую просьбу Осипа, которого мутило от запаха и вида трупов, «убрать покойных» генерал ответил лишь тяжелым взглядом и мрачным молчанием.

Во второй раз просить Шеин не стал.

Сейчас весь лагерь стоял на ушах после недавнего нападения, и сон уже ни к кому не шел. Особенно после того, как двое срочно поднятых прапорщиков опознали нападавших как сержантов Птицына и Самокрутова, прибывших вместе с новым начлагеря в ходе последнего пополнения два месяца назад.

Сей факт моментально еще больше укрепил в подозрениях всех присутствующих – где-то в недрах административной машины армии Рардена угнездились предатели и враги.

Новое командование островной армии стремительно заражалось шпионской паранойей, поэтому приказ Морозова разоружить всю охранную сотню, а в караулы ставить лишь проверенных солдат-зэгов никаких нареканий не вызвал. Даже у самих охранников.

– Больше нападений не было? – мрачно спросил генерал у стоящего перед ним худощавого темноволосого воина.

– Никак нет, ваше высокопревосходительство! – ответил Павел (а это был именно он) и поморщился от боли в раненой ноге. Хвала Сотеру и медпакету, рана уже понемногу начала зарастать, но болела все еще сильно. – Наши потери – один убитый, один тяжелораненый…

– Два раненых, – перебил его Морозов и многозначительно посмотрел на перевязанную ногу Павла и наспех зашитую на боку куртку.

– Господин генерал, это просто царапина…

– Ладно, ладно… Что с «трехсотым»?

– У солдата повреждены крупные крове– и энергоносные потоки. Придется ждать до Южного – в полевых условиях его на ноги не поставить.

– Хорошо, боец, иди. Ты свободен.

Бондарь отсалютовал и вышел из дома. Аристарх проводил его взглядом, а затем повернулся к Осипу и Петру:

– Ну и что вы об этом думаете?

Ответом ему послужили два мрачных взгляда.

– Как вы считаете, это было целенаправленное покушение на нас или плановая диверсия?

– Думаю, что все же заранее запланированная акция, а мы просто подвернулись под руку, – ответил Петр.

– Кстати, ваше преосвященство, откуда взялся сей меч, что я вижу на вашем боку, и навыки по его владению? Я, наверное, чего-то не знаю?

– Ну… в общем-то, да, – степенно ответил епископ, неторопливо поглаживая бороду и явно не собираясь продолжать.

– В Инквизиции часом не состояли? – продолжил расспросы Аристарх.

– Да нет, куда нам, убогим…

– А где же тогда так научились клинком вертеть? Только не говорите, что ворог сам на меч напоролся – я рану осмотрел, удар грамотный, хорошо поставленный… – Морозов вопросительно поднял бровь, словно бы приглашая Петра продолжить.

Епископ немного поколебался, а потом нехотя ответил:

– Нет, в Инквизиции я не состоял и в армии тоже не служил. Я… э-э-э…

– Продолжайте, отче, – подбодрил его Морозов. Он хотел сразу же разрешить все непонятки…

– В общем, по молодости был я миссионером. А по окончании учебы в семинарии попал по распределению в Алаварскую епархию…

– На Алавар? – искренне удивился Аристарх. – Только не говорите, что вы туда попали во время…

– Ну да, – кивнул Петр. – Я попал туда как раз в разгар золотой лихорадки. Народец там встречался всякий, так что, извините за выражение, клювом щелкать нельзя было. Только при мне троих священнослужителей убили, а один бросил паству и сам подался в златоискатели. Там же власти никакой, почитай, что и не было – что хошь, то и твори. Мирные люди там не задерживались, а те, что оставались… Натуральная анархия, прости господи, – бандит на бандите сидел и бандитом погонял. Вот и пришлось мне тогда навыки боевые осваивать, и с тех пор с оружием не расстаюсь.