К тому времени, как мы вернули себе свой обычный облик, почти уже рассвело. Пробрав­шись в дом, мы проскользнули через темную гостиную и на цыпочках взобрались по лест­нице ко мне в комнату, стараясь, чтобы ступень­ки не скрипнули.

Я отыскала для Рэчел просторную фланеле­вую рубашку. Прихватив подушку и одеяло, она просто рухнула на пол возле моей постели. Мне показалось, что она уснула раньше, чем голова ее коснулась подушки.

Я тоже скользнула под одеяло, свернувшись Калачиком на своей старой, такой знакомой кровати. Простыни были прохладными. Все было таким привычным и родным. Это был мой Дом.

И все же сейчас все вдруг показалось не совсем таким, как всегда. Тени на стенах… смутные очертания моих рубашек и комбинезонов, висевших на крючке за дверью… стопки моих любимых книг, которые я читала и перечитывала, закрыв­шись в своей комнате… все это сейчас выглядело каким-то нереальным.

Я со вздохом закрыла глаза. И тут же снова поспешно открыла их.

Разве это возможно? Как я могла запом­нить, как выглядело то помещение или какой она была, королева термитов, если у меня во­обще не было глаз? И тем не менее я запомни­ла все до малейших подробностей. И снова у меня перед глазами встала тесная келья, кото­рую сотни термитов рабочих выгрызли в ство­ле дерева, а посреди нее — огромное тело ко­ролевы.

Мне вдруг показалось, что изо рта у меня вновь выдвинулись грозные челюсти.

Я не просто уничтожила саму королеву. Нет, я уничтожила всю их колонию. И сделала это для того, чтобы спасти себя и своих друзей.

Мне вдруг захотелось вскочить с постели. Но у меня даже не было сил встать и добежать до ванной. Вместо этого я вдруг почувствова­ла, что была бы рада не вылезать из постели до конца своих дней.

Видите ли, я люблю животных. Можно ска­зать, я выросла среди них. Мне всегда казалось, что я люблю природу. И только сейчас я впервые задала себе вопрос: а что я на самом деле знаю о ней?

Странно, правда? Ведь за последнее время я перебывала в облике стольких разных живот­ных, сколько иной человек не видит за всю свою жизнь. Я бесшумной тенью скользила по ночному лесу, когда была совой, и вдыхала его запахи в облике волка. Я стрелой взмывала к небу, будучи скопой, и резвилась в волнах оке­ана, когда была дельфином. Превратившись в обычную муху, я упивалась ощущением поле­та. А порой по ночам, выбравшись украдкой из дома, я отправлялась куда-нибудь на одно из самых отдаленных полей возле нашей фермы, и там, обернувшись лошадью, с упоением скака­ла по мокрой от ночной росы траве.

И только сейчас мне пришло в голову, что каждое из этих животных было либо хищни­ком, либо жертвой. Либо его убивали, либо убивало оно.

По всему миру, на каждом континенте, на каждом квадратном сантиметре земли или воды шла невидимая война, шли десятки, сотни мил­лионов сражений, кого-то убивали, и потоками лилась кровь жертв. Начиная от гигантских кро­вожадных кошек в Африке, хладнокровно вы­биравших среди бесчисленных стад молодых или просто слабых животных, до кровопролит­ных войн, что втайне от чужих глаз происходи­ли в глубине огромных муравейников или коло­ниях термитов.

Стало быть, война была неотъемлемой час­тью самой природы.

И стоявшие на вершине этой пирамиды люди тоже убивали. Убивали себе подобных, Убивали животных, и вот теперь эти же самые люди очень скоро попадут в рабство к йеркам или же будут уничтожены ими.

«Природа, — с горечью подумала я. — сильные, красивые звери, готовые на все ради того, чтобы выжить. Когда-то я думала, что природа зеленого цвета. Как же страшно я ошибалась! Нет, ее цвет — красный! Цвет свежепролитой крови».

Я вдруг почувствовала, как горькие слезы градом катятся у меня из глаз и падают на по­душку. Я бы с удовольствием дала себе волю и заревела бы в голос, только не хотелось будить крепко спавшую Рэчел. К тому же на мой плач запросто могли примчаться родители. И что бы я тогда им сказала? Еще одну ложь? А сколь­ко ее было до этого? Да и потом, разве в том мире, в котором жила я сама, мне не была уго­тована роль такой же жертвы? Стоит только йеркам схватить меня, и мне конец.

Мне было страшно. Я чувствовала себя оди­нокой. И к тому же я не знала, что ждет меня впереди.

И тогда вдруг я вспомнила об оставшихся в лесу детенышах скунса. Бедные брошенные создания, которых большинство людей, мягко говоря, терпеть не может. И они сейчас так же одиноки, как и я, и им тоже страшно. Конеч­но, если они еще живы.

Наверное, в конце концов я все-таки зад­ремала, потому что мне вдруг приснился сон. Правда, это не был ночной кошмар, и это уже хорошо. К тому же в нем не было даже намека на термитов.

Во сне я была матерью. Матерью, которая разыскивает своих детей. Я искала их повсю­ду, не обращая внимания на то, что я ранена и мне больно.

Наконец я нашла их. И все кончилось тем, что они прижались ко мне, и мы мирно уснули.

Когда я открыла глаза, сон куда-то исчез, оставив после себя ощущение какой-то сонной безмятежности и покоя.

Солнце уже стояло высоко в небе. Я гляну­ла на часы: четверть одиннадцатого. Доволь­но поздно. Рэчел уже успела принять душ и одеться.

— Даже не могу поверить своим глазам — ты спала как убитая! — хмыкнула Рэчел. — А меня так всю ночь мучили кошмары. Послушай, наверное, мне пора домой. Ты как, в порядке?

— Конечно, — пробурчала я, протирая за­спанные глаза. — Я хочу сказать… ну, ты зна­ешь… прошлой ночью и все такое… в общем если ты подумала, что у меня вдруг поехала крыша… А в общем, знаешь, наверное, так оно и было. Меня это как-то подкосило.

— Может, расскажешь, что произошло, –предложила Рэчел. — Только сразу хочу посо­ветовать тебе, Кэсси. Зря ты так переживаешь из-за всего этого. Ведь термиты все время уби­вают друг друга. Это же просто термиты, вот и все. Обычные жуки!

— Да.

Наконец она ушла. Не знаю, то ли действи­тельно спешила домой, то ли мой вид приво­дил ее в смущение, ведь Рэчел не из тех, кому пристала роль сестры милосердия. Должно быть, необходимость возиться со мной, как с испуганным ребенком, доводила ее до бело­го каления.

Мама уже ушла на работу. Отец тоже куда-то уехал. Во всяком случае, я так решила, потому что грузовичка в гараже не было. Я сделала себе несколько тостов и запила их стаканом апель­синового сока. А после съела зачерствевший кусок вегетарианской пиццы.

Я чувствовала какое-то странное беспокой­ство. Будто стояла на краю пропасти. Словно жизнь со вчерашнего дня вдруг приняла совсем неожиданный для меня оборот.

— Рэчел была права, — громко сказала я, просто для того, чтобы услышать чей-то голос. Пусть даже свой собственный. — Они просто жуки. Термиты. И кроме всего прочего, нам всем удалось спастись.

Я вышла во двор — мне вдруг страшно захо­телось почувствовать, как солнце нежно согре­вает мне кожу. Мою собственную, человече­скую кожу.