— И это останется неизменно… — бросаю ей и иду на выход. Оборачиваюсь. — И прекрати пить, иначе ограничений станет больше! 

Выхожу из дома, дергаю ворот рубашки, отрывая верхние пуговицы, дышу, глотая воздух, а надышаться не могу. Невидимая удавка затягивается на шее все сильнее и сильнее. Тело напрягается до предела, набирая обороты, и мне срочно нужен выплеск негативных эмоций. Марина права, я несвободен. Держу себя в стальных рамках. Научился контролировать себя настолько, что порой самому страшно от своей бездушности. Но по-другому мне нельзя. 

Внутри все больше и больше копится ярость, выворачивая наизнанку. Хочется разнести все к чертовой матери, но я глубоко дышу, глотая эмоции. Иду к машине, по пути набирая Валерию. 

— Да, — лениво отвечает она. 

— Ты где? 

— Я на маникюре. 

— Точный адрес! — рычу в трубку. 

— Якунина, десять, салон «Миллениум», — четко отвечает Валерия. Она понимает, что в таком состоянии со мной лучше не спорить. Научилась улавливать мои интонации. 

— Заканчивай, через десять минут подъеду, — скидываю звонок, сажусь в машину. Называю водителю адрес и откидываю голову на сиденье, прикрывая глаза. 

Валерия уже ждет меня на крыльце. Умница. Водитель открывает ей дверь, и она быстро садится рядом. Молчит, изучая мое состояние без вопросов. Она давно научилась считывать меня без слов, и я ценю это качество. Я воспитывал ее около года. 

— Андрей, иди пообедай, — протягиваю водителю купюру, наблюдая, как он молча выходит. Валерия перекидывает свое пальто на переднее сиденье и сползает на колени, благо моя машина просторная и позволяет такие манёвры. Наблюдаю, как она хватает мой ремень, расстёгивая. Нет, я хочу намного жёстче, чем она мне может предложить. Мне так надо, иначе, если не выплесну негатив, то не смогу быть адекватным и сдержанным. 

— Рот открой! — Послушная, исполняет. Вынимаю презерватив и вкладываю ей в зубы. — Давай быстрее, — тороплю, меня сводит от адской волны животной похоти. — И на колени на сиденье… 

*** 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Валерия курит ментоловые сигареты, выпуская дым в приоткрытое окно. Немного растрепана, блузка помята, помада размазана. Она прикрывает глаза и глубоко затягивается. А я дышу, восстанавливая дыхание, откинувшись на спинку сиденья. Меня отпустило, можно надевать маску безразличия и легкого пренебрежения к этому миру. 

— Как прошло заселение? — интересуется Валерия. — Не сопротивлялась? 

— Сопротивление бесполезно. Мы перешли на новый уровень, где решаю я, а она принимает. 

— Быстро сдалась, — усмехается Валерия. — А инцидент с Эдгаром? Это не твоих рук дело? — выкидывает окурок, начиная приводить себя в порядок. 

— Нет, но… — тоже поднимаюсь, застегивая рубашку. — Но я сыграл на его слабостях. А он, идиот, не смог устоять. У меня нашелся повод его устранить. 

— Говорила я старому дураку, что его погубят девочки, — смеётся Валерия. 

— Ты платье отправила? 

— Да, — посматривает на наручные часы, — через полчаса курьер доставит. 

— Хорошо. Свободна. 

— Ты все-таки мерзавец. Использовал женщину и выпроваживаешь, — усмехается она. — Никакой романтики. 

— Только ты не начинай всю эту романтичную лирику, меня уже тошнит от нее. 

— Ну, а как ты хотел? Хорошие, уязвимые девочки, воспитанные на сказках, требуют душевных вложений. 

— Надеюсь, мои вложения окупятся… Не люблю играть впустую. 

Валерия надевает пальто и выходит из машины. Звоню водителю, чтобы вернулся. 

Набираю Мирона. 

— Добрый день, информация по северянам у тебя на почте, — отчитывается он по потенциальному партнёру, с которым я сегодня ужинаю. Мне нужно это направление. 

— Хорошо. Слабости? 

— Банально – алкоголь. Пару раз вытаскивали из жестких запоев в израильской клинике, естественно, все конфиденциально. Для общественности: он лечил язву. Жена – бывшая балерина, в данный момент хореограф, некая дама не первой свежести, с манерами герцогини, но крепко держит мужа за причинные места, — ухмыляется Мирон. 

— Понятно. Это все? 

— Пока да. Пробиваю сына, похоже, у него были проблемы с законом, хотя все грамотно замазали, но это пока недостоверная инфа. 

— Ясно, работай, — скидываю завозок. — Значит, супруга у нас «серый кардинал». Ну на вашу герцогиню у нас найдется своя леди из восемнадцатого века. Умеешь ли ты, Елизавета, очаровывать престарелых аристократок? Думаю, да. 

Елизавета

На мне снова изумительное платье. И, если верить Вере, еще и очень дорогое. Мне нравится. Это что-то утонченное, нежное и очень красивое. Приятно, когда у мужчины хороший вкус, который совпадает с моим.

Снова смотрю на себя в зеркало, и сердце замирает. Персиковое платье в греческом стиле, длинное в пол. Сидит идеально по фигуре. Туфли в тон, на этот раз на очень устойчивом каблуке. Вера заплела мне французскую косу, перекинув ее на плечо. Никогда не чувствовала себя настолько красивой.

Время идет, Калинин вот-вот приедет, а я все стою у зеркала, рассматривая себя. Волнительно. Настолько, что внутри все сжимается. Я в восторге и одновременно в смятении.

— Лиз, за тобой пришли, — сообщает мне Вера. Выхожу в гостиную с колотящимся сердцем, в ожидании увидеть Романа, но его нет. Оглядываюсь на подругу. — Там, в коридоре, — указывает рукой. — Как я поняла, это водитель или охранник.

Киваю и почему-то разочаровываюсь. Не знаю, что со мной, мне хотелось, чтобы за мной пришел именно Роман.

— Так, не подпускай его слишком близко, — подмигивает мне Вера. — Сразу звони, если что.

Киваю ей и выхожу в прихожую. Здороваюсь с водителем, надеваю пальто, боковым зрением улавливаю, как парень меня откровенно рассматривает. Поворачиваюсь, и он тут же отводит взгляд.

Выходим. Этот парень уже стал моей тенью, он везде меня сопровождает: на работу, с работы, до машины. С нами в лифт заходит мужчина, здороваюсь. Я так привыкла. Живем в одном доме, значит, соседи. Но мужчина не обращает на меня внимания, словно я стена. Отворачиваюсь. Я совсем забыла, что чем больше денег и статуса, тем меньше души…