Выходим на улицу, ветрено, надеваю капюшон пальто, чтобы не испортить прическу. Мне открывают дверь, и я сажусь рядом с Романом.

— Добрый вечер, — снимаю капюшон, тут же окунаясь в его холодный запах. Задерживаю дыхание на вдохе, поскольку он оборачивается, рассматривая меня. Мужчина, как всегда, идеален. Костюм словно только что с витрины – ни единой складочки и соринки; белая рубашка с высоким воротником, запонки. Педантичен до ужаса. Высокомерен. Из тех, кто знает о своем величии и успешно этим пользуется. Пауза затягивается, я практически не дышу, а он молчит, скользя по мне стальными глазами.

Мужчина отводит взгляд, берет небольшую коробочку, раскрывает, демонстрируя мне ювелирный набор. Цепочка в виде нити, на конце которой лилия с огромной перламутровой жемчужиной, и такие же сережки. Металл похож на серебро, но гораздо светлее, боюсь предположить, что это вовсе не серебро.

Красиво.

Очень…

И дорого. Не нужно быть экспертом, чтобы это понимать.

Пока я в растерянности рассматриваю украшения, Калинин молча вынимает сережки, наклоняется ко мне и аккуратно продевает в мои уши. Сглатываю, когда он откидывает мою косу и застегивает цепочку. Поправляет лилию, укладывая на груди, задевая ее пальцами.

— Так и знал, что тебе пойдет жемчуг и белое золото, — говорит он, отстраняясь, садится ровно и смотрит вперед.

— Спасибо, это очень красиво. Но я не могу это принять… — мне сложно ему отказывать, поскольку Калинин не принимает возражений и доводов.

— Обоснования? — холодно интересуется он, продолжая смотреть вперед. — Почему нет?

Еще сложнее объяснить, почему нет.

— Потому что это слишком дорого.

— Ты знаешь цену этим украшениям?

— Нет, но я предполагаю…

— Елизавета, давай ты усвоишь еще одно правило. Я даю тебе все, что хочу, ты принимаешь без возражений.

— Но я не могу…

— Все, что мне нужно от тебя взамен, я и так возьму, — самоуверенно, холодно ухмыляясь, говорит он. — Невзирая на красивые безделушки.

— Спасибо, — отворачиваюсь к окну, прикасаясь кончиками пальцев к лилии на груди. Подарки всегда приятны. Дорогие подарки вдвойне приятны. Но этот подарок меня не радует, от него тревожно. Слишком много мне дает Калинин и практически ничего не требует. Я так не могу…

Роман не спешит со мной разговаривать и в чем-то переубеждать, всю дорогу мы едем в полной тишине. Машина останавливается возле ресторана при гранд-отеле. Калинин выходит, и я спешу выйти со своей стороны.

Мужчина подхватывает меня за руку и сжимает.

— Никогда больше так не делай, — спокойно говорит он и ведет ко входу.

— Что не делать?

— Не спеши выходить. Ты дожидаешься меня. Это моветон в обществе, — говорит так, словно отчитывает меня. И мне все больше и больше не по себе. Слишком сложный для меня мужчина. Или я слишком простая для него. Скорее, второе. Дышу глубже.

Мы проходим в холл, где нас встречает улыбчивая девушка. Калинин помогает мне снять пальто, подставляет руку и ведет в зал, где нас уже ожидают. Сердце ускоряет ритм. Никогда не была в таких местах. Сама не замечаю, как цепляюсь за руку Романа.

— Не переживай, просто будь собой, — наклоняясь, шепчет он мне и подводит к столу, где уже располагается пара. Мужчина лет шестидесяти, может, немного больше, и худощавая утонченная женщина, примерно ровесница мужчины. — Добрый вечер, — здоровается Роман.

Мужчина поднимается и пожимает ему руку.

— Это моя супруга, Эвелина Барская, — с гордостью представляет свою жену. Я улыбаюсь, а Калинин слегка пожимает руку женщине, кивает и даже улыбается, сверкая серыми глазами.

— А ваша прекрасная спутница?.. — интересуется женщина, с интересом рассматривая меня.

— Это Елизавета, — поворачивается ко мне, всматривается в глаза, топя в своем стальном взгляде. — Моя невеста, — говорит он, продолжая смотреть мне в глаза.

В первые секунды не понимаю, о чем он говорит, просто тону в этом пронзительном взгляде. До меня доходит суть сказанного, только когда женщина начинает говорить:

— Прекрасная у вас невеста. На свадьбу пригласите?

— Непременно, — отзывается Роман и отодвигает для меня мягкий стул, предлагая сесть. Сажусь в полной прострации, стараясь дышать ровно.

«Ну ты же хотела серьезности?» — кричит мне внутренний голос.

Куда серьезнее?!

Только меня никто не спросил…

Они о чем-то беседуют, рассматривая меню, а я улыбаюсь как дура и ничего не слышу. Смотрю на буквы в меню, но перед глазами все плывет. Замуж за Калинина…

Дура!

Может, он просто так это сказал, чтобы не ставить меня в неловкое положение, а я уже мысленно стою в свадебном платье.

Смешно!

Дайте мне кто-нибудь пощёчину, чтобы я пришла в себя.

— Елизавета? — приводит меня в себя Роман.

— Да? — хлопаю ресницами, чувствуя, как он берет мою руку под столом и сжимает.

— Что ты выбрала?

Поднимаю глаза и понимаю, что меня ждет официант, который записывает заказ.

— Я… — глотаю воздух, начиная краснеть.

— Может, твою любимую семгу под соусом и теплый салат с белыми грибами? — выручает он меня.

— Да, — киваю, облегченно выдыхая.

Один официант уходит, но тут же подходит второй, наливая нам красное вино. А мне так хочется пить.

— Не против, если мы обсудим наши дела немного позже? — спрашивает мужчина. — Чтобы наши женщины не скучали.

— Да, конечно, — кивает Калинин. — Выпьем за них, — салютует бокалом. Делаю глоток вина. Вкусно. Выпиваю немного больше, чем следовало бы.

— Какая вы красивая пара, — произносит женщина. — Так подходите друг другу. Сильный и серьезный мужчина, юная и утонченная девушка, — улыбается она, рассматривая нас. — Скажите, Елизавета, вы никогда не занимались танцами?

— Занималась в детстве, — стараюсь быть такой же раскованной, как Роман, и не выдавать волнение, но выходит плохо.

— Почему бросили? Не добились должных результатов. Травма?

— Ммм, — подбираю слова.

— Вы извините меня. Я просто хореограф, а в прошлом балерина, и отдала всю жизнь балету. А у вас образ настоящей танцовщицы, так и вижу вас в главной партии постановки «Ромео и Джульетта».

— Нет, — качаю головой, — я была не столь способна. Реальная жизнь диктует свои условия, и я выбрала другую сферу, — смотрю на Романа, не понимая, должна ли была я это говорить. Но ведь он просил быть собой. Калинин улыбается мне.

— Очень жаль, Елизавета. Но вы правы, иногда жизнь нам диктует свои условия.