по вкусу. Крекеры слишком сухие – «от них во рту язвы». Суп, который готовил Юрий, ему тоже не понравился. «А можно мне нормальную еду, а не бурду из миски?» – возмущался он. В конце концов его терпение лопнуло. Он откопал где-то алюминиевую сковородку, взял остатки мяса и пожарил их на нашем последнем куске масла. Он планировал сделать густую подливу, чтобы подавать ее с вареным картофелем, но Юрий его затею не одобрил. В результате миска с мясом, покрытым коркой застывшего жира, так несколько дней и простояла у костра, и ее постепенно засыпало пеплом. Мясо медленно, но верно уходило в суп.

Вертолет доставляет новый генератор на место раскопок Благохранимого дома. 26 августа 1993 года. Фото: Рене Герритсен / Фонд имени Оливера ван Норта

Фотография останков Благохранимого дома, сделанная при помощи воздушного змея. В центре хорошо видно место, где располагался очаг. Фото: Фонд имени Оливера ван Норта

Обручи для изготовления бочек (диаметром 63, 69 и 75 см), найденные экспедицией Дмитрия Кравченко. 1982 год. Фото: из экспедиционного отчета

Я измерил уровень радиации вокруг нашего лагеря счетчиком Гейгера. Время от времени прибор тихонько пищал, но, думаю, не больше, чем в Амстердаме.

22 августа 1993 года, воскресенье

Этот день выдался богатым на приключения, а всё из-за белых медведей. Вокруг лагеря бродило в общей сложности шесть особей. Огонь и дым костра не отпугивали, а только приманивали их. Медведица с двумя детенышами улеглась в нескольких сотнях метров от лагеря и стала кормить малышей. Когда она в конце концов поднялась, нам пришлось зажечь два флаера, чтобы направить ее в другую сторону. Через какое-то время на льду, приблизительно в 400 метрах от берега, появился еще один медведь. А потом к нему присоединились еще два других. Целый день они сидели на льду, разглядывая наш лагерь. Днем мы заметили лемминга около креста, установленного Кравченко. Как видно, наши раскопки спугнули последнего обитателя Благохранимого дома.

Мы собираем еще оставшийся подъемный материал вокруг дома. Нам попались большие осколки бутылочного стекла, подошвы и другие части обуви, а также множество гвоздей и обломков керамики, которые были разбросаны по всей площадке. Все находки были в хорошем состоянии, особенно если они лежали в сухом месте. В конце дня я снова залег в спальный мешок. А вечером мы еще раз связались с «Радио Схевенинген» и без проблем передали небольшую статью, которую написал Тако. Но мы недолго радовались: Йос Гос сообщил, что ему удалось выбить для нас вспомогательный борт и в четверг нам доставят новый спутниковый телефон. Тем же бортом прилетит Светлана. Хенк яростно запротестовал, заявляя, что заказ борта – дорогое и бессмысленное предприятие. Он долго еще пытался убедить Йоса, что в этом нет никакой необходимости, но всё было напрасно. Йос уже со всеми обо всём договорился, и теперь операцию отменить невозможно. Ну, раз уж так получилось, Хенк попросил привезти ему новый генератор, работающий на чистом высокооктановом бензине, дополнительный запас питьевой воды и заряженные аккумуляторы – всё это ему было жизненно необходимо, но об этом наши спасители, конечно же, не позаботились.

23 августа 1993 года, понедельник

День выдался теплый. Светило бледное солнце, и температура поднялась до 6,5 °C. Сегодня, наконец, я чувствую себя довольно бодрым и готов приступить к работе. Разбирая предметы, найденные в окрестностях Благохранимого дома, мы пришли к заключению, что зимовщики по большей части предпочитали работать с подветренной стороны дома. С северной стороны к нему прилегает голый, лишенный растительности камень – верный признак того, что туда ничего не выбрасывали. На южной стороне ситуация совсем иная – толстый ковер мхов простирается там на 15 метров. Во второй половине дня Рене снова поднял в воздух своего змея, и на него почти сразу напали две полярные крачки. Дирк обнаружил поблизости их гнездо. Как выяснилось, чуть подальше от моря, рядом с небольшим озерцом, гнездились сотни этих птиц. На установленную под воздушным змеем цифровую камеру мы сделали широкоугольные снимки с высоты 20, 50 и 70 метров над раскопом. Вадим Старков никак не мог понять, чего мы хотим таким образом добиться, но, когда Рене загрузил полученные изображения на свой «Макинтош», Вадим едва не сел от изумления. Рене сразу же получил приглашение фотографировать российские раскопки на много лет вперед.

Разобравшись с фотографиями, мы наконец приступили к делу. Вадим и Виктор начали копать изнутри дома, а мы с Дирком работали снаружи, на западной стороне. Поначалу я пытался рыть грунт лопатой, но мох был очень плотный, и мне приходилось разрывать крошечные растения руками, чтобы посмотреть, не лежит ли между ними какой-нибудь предмет. Оказалось, что гораздо удобнее копать маленьким совочком. Но всё равно приходилось время от времени извлекать крупные камин, мох и деревянные щепки. Ханс нанес последние штрихи на свою схему расположения четырех бревен, и они с Вадимом измерили, насколько останки дома возвышались над поверхностью.

24 августа 1993 года, вторник

Сегодня первый день, когда мы действительно копаем, а не занимаемся разметкой участка. Теперь уже все члены экспедиции следят за ходом работ, поскольку появились первые результаты. Температура воздуха 2 °C, небо затянуто тучами, слабый ветер и снег. Позавтракав, как обычно, склизкой овсяной кашей с угольками от костра, мы с Хансом пошли на раскоп. Участок вокруг дома разбит на метровые квадраты, которые мы будем исследовать один за другим. Остатки дома Ханс зарисовал в масштабе 1:50. Я буду использовать его рисунок, чтобы наносить на него значимые находки, такие как стекло, бронза, металлическая утварь, обувная кожа и большие куски материи. Керамику, кости, железные гвозди и другие стандартные находки мы будем складывать в большие пластиковые пакеты внутри каждого квадрата. Редкие находки также будут помечаться и наноситься на схему. Сегодня я отвечаю за регистрацию находок; мне также предстоит разъяснить русским методику, которой мы бы хотели придерживаться. Старкова всё устраивает, а Виктор в точности следует его указаниям. Как мне кажется, от них никаких возражений не последует.