это время, поэтому все пришли в возбуждение. Неторопливо он приблизился к нам по льду, очевидно, из чистого любопытства, желая посмотреть на корабль. Однако ему пришлось дорого заплатить за это, поскольку мы тут же спустили лодки и стали его преследовать. На нашу удачу, медведь пустился плыть по воде, где оказался полностью в нашей власти, и после увлекательной погони, за которой следила с палубы вся команда, был сражен метким выстрелом моего друга сэра Томаса Дансера. После завтрака мы сошли на берег, чтобы проведать руины Баренцева зимовья. Всё, что не успел разобрать капитан Карлсен в 1871 году, к этому времени развалилось само собой. От старого дома не осталось даже стен. Проработав целый день среди руин, мы обнаружили множество предметов, и среди них – неплохо сохранившуюся Библию. Там также было множество рукописей, но они уже совсем размякли и рассыпались в прах. Кроме того, мы нашли куски веревки, ничуть не пострадавшей от времени, одежду, сапоги, лоскуты парусины, свечи, старые ножи, плотницкий инструмент, гвозди, перчатки, несколько старых монет, остатки компаса, ручной лот для измерения глубины, затвор кремневого мушкета, пули, пороховые зарядные рожки и тому подобное. Все эти необычайно интересные вещи пролежали в суровых условиях Арктики 280 лет, подвергаясь воздействию стихий.

30 июля 1876 года

Густой туман… День прошел спокойно. Это было воскресенье, и мы провели его на судне. Температура поверхности воды составляла 37° по Фаренгейту, а температура воздуха – 38°. Мы лежим в дрейфе с разожженным огнем в топках, чтобы в любую минуту сняться с якоря, если с северо-востока на нас начнет надвигаться лед. Надеюсь, завтра погода будет ясная и мы сможем определить точные координаты зимовки Баренца. Мы вложили в жестяную коробку, которую оставил Карлсен в 1871 году, еще одну записку, в которой сообщили о нашем посещении, а затем прикрепили ее к шесту посреди развалин дома.

1 августа 1876 года

Опять густой туман при почти полном безветрии. Снова посетили руины дома Баренца. Мы обыскали почти всю поверхность внутри дома, но мало что нового смогли найти. Две промокшие карманные книжки, пару компасов, гарпун, два копья, несколько сломанных ножей, гору обуви и полусгнившей одежды – вот практически и всё. Не думаю, что тут осталось что-то еще, мы обследовали каждый уголок и заглянули во все щели [De Jonge 1877: 36–38].

Вернувшись в Саутгемптон 9 октября, Гардинер впоследствии благородно передал все свои находки лейтенанту Колемансу Бейнену. В конце концов, «погоня важнее добычи»…

Важнейшей находкой Гардинера стала записка, которая была вложена в один из латунных мерных пороховых рожков. Когда Колеманс Бейнен возвратился вместе со всеми реликвиями в Нидерланды, записка легла на стол государственного архивиста Йохана Карела Якоба де Йонге. Он писал впоследствии: «Это был сложенный или, точнее, спрессованный, полностью слипшийся бумажный комок, желтовато-зеленый с одной стороны из-за окислившейся меди, истертый на сгибах и в целом представлявший малоприятное зрелище» [De Jonge 1877: 40]. Тем не менее, подвергая ее в течение двух дней попеременному воздействию паров воды и алкоголя, де Йонге смог развернуть и прочесть записку: документ размером 40 × 24,5 сантиметра содержал традиционную «апологию» – объяснение целей и действий экипажа – и был подписан Виллемом Баренцем и Якобом ван Хеймскерком. В записке Баренц писал: «Так были мы посланы от господ города Амстердама в лето 1596, дабы дойти Северным путем до стран Китайских, и после великих трудов и немалых опасностей обошли с запада Новую Землю с намерением продолжить плавание вдоль берегов Тартарии…» Далее он сообщал о том, что их корабль вмерз в лед, и что они были вынуждены построить дом и провести в нём 10 месяцев в великом холоде, и что в этот день, 13 июня 1597 года, они отправляются на лодке и яле в обратный путь: «Да хранит нас Господь в нашем плавании и вернет в добром здравии в отчизну нашу. Аминь».

Первая фотография останков Благохранимого дома, сделанная экспедицией Б. В. Милорадовича в 1933 году, через 60 лет после его обнаружения капитаном Э. Карлсеном

В своем «Дневнике», опубликованном за 280 лет до того, де Вейр свидетельствовал, что 13 июня 1597 года Баренц составил короткую записку, поместил ее в «мушкетную меру» и подвесил в дымоходе. Таким образом, найдя мерный пороховой рожок и письмо, экспедиция Гардинера установила прямую и неопровержимую связь между «Дневником» де Вейра и историческими событиями, на которых он был основан.

Среди других любопытных предметов, найденных на месте зимовки, были деревянный штамп с печатью, два гусиных пера для письма, два десятка хорошо сохранившихся восковых свечей, три книги на нидерландском языке и фрагменты корабельного флага с символикой Амстердама. Гардинер также нашел меру амстердамского аршина (68,8 см), что позволило понять, какими стандартными единицами измерения пользовались зимовщики. Это была, пожалуй, самая знаменательная находка, поскольку она позволила вывести уточненные размеры Благохранимого дома более чем столетие спустя (см. главу 10).

ДОПОЛНЕНИЕ

«ДНЕВНИК» ГЕРРИТА ДЕ ВЕЙРА НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ

Издания на нидерландском языке: Амстердам: Cornelis Claesz 1598, 1599, 1605; Meyn 1617; Colijn 1619; Hartgers 1646, 1648. В первом нидерландском издании было пять гравированных карт и 27 полностраничных иллюстраций, выполненных на меди граверами братьями Иоханесом и Баптистом ван Дутекумами. В 1917 году вышло двухтомное научное аннотированное издание под редакцией морского историка капитана (впоследствии – адмирала) Самуэля л’Оноре Набера (Гаага: Martinus Nijhoff, 1917).

Латинский перевод: Cornelis Claesz 1598. Французский перевод: Cornelis Claesz 1598, 1600, 1609; Париж: G. Chaudière 1599 (без карт и иллюстраций). На немецком языке: Нюрнберг: Levinus Hulsius 1598, 1602, 1612, 1660 (значительно переработанное; второе, третье и четвертое издания – сокращенные варианты первого издания); Франкфурт: De Bry 1599, 1628, 1629; Гамбург: Capel 1675, 1678 (в кратком изложении Г. Й. Сагмана).

Для первого немецкого издания оригинальные иллюстрации были скопированы и перегравированы и в результате вышли в зеркальном изображении. Де Вейр, по всей видимости, участвовал в подготовке немецкого издания, поскольку текст в нём приводится с купюрами, а также встречаются пассажи и иллюстрации, отсутствовавшие в оригинале, но достоверность которых не вызывает сомнений, как, например, гравюра с изображением внутренней обстановки дома.

Итальянский перевод: Венеция: Ciotti & Porro, 1599 (на основе