без меня была бы пресной и скучной. При каждой нашей встрече Сухоруков просит его не разочаровывать. В жизни должен быть интерес! Думаю, что Виталя решил меня сопроводить к месту убийства, поскольку никаких «интересов» в последнее время не было, а он сам любит поразвлечься, да и начальник явно вопросы задает типа «Когда наша Юленька еще во что-нибудь влезет?», а тут отчет можно будет представить об «успешно» проведенных выходных. Юленька влезла в убийство известного актера с неизвестной бабой, хотя сам актер бабами никогда не интересовался. Да еще и целый «колхоз» родственников и не родственников совместно проживает в элитном поселке плюс астрологические инсталляции из крашеных оболочек для зенитных снарядов ежедневно выкладываются для непонятных целей…

Кристина тоже хотела прогуляться «в лесок», где еще ни разу не была, хотя проживала тут постоянно. Ни представители полиции, ни представители Следственного комитета сегодня здесь не появлялись. Вроде собирались? Передумали? Я предполагала, что до понедельника не появятся. Возможно, вообще не появятся, а будут вызывать граждан к себе. Хотя Кристина сообщила, что «несколько человек» уехали только утром – обыскивали дом в поисках взрывчатки, но не очень рьяно, явно предполагая, что в доме ее никто не держал. Нашли еще несколько Петеньких «сокровищ» – запасных предметов для астрологических инсталляций. Но статья о хранении оружия тут никак не подходила, потому что все предметы были без «начинки». И вообще в них никогда ничего взрывоопасное не помещалось – новенькие, никогда не использовавшиеся по назначению «оболочки», в которых теоретически и пиво, и вино можно было наливать и использовать их в виде оригинальных кубков. Представители правоохранительных органов Петенькино добро не изъяли, а он еще и истерику устроил. Орал про нарушенные потоки энергии. Что возьмешь с психа?

Дом известного актера на представителей правоохранительных органов впечатления не произвел, как, впрочем, и на меня. Все было очень простенько – по сравнению с дворцами, которые нам довелось видеть за годы работы.

При свете дня стало видно, что дом требует ремонта или хотя бы хорошей генеральной уборки. Окна давно не мыли, полы подметают кое-как, стены хорошо бы заново покрасить (обои отсутствовали), потолки побелить, напольные покрытия (где они имелись) почистить. Но всем проживающим на это, похоже, было плевать.

А вот огород на втором участке меня на самом деле впечатлил: ровненькие грядки, аккуратные теплицы, все прополото, не то что ни одного сорняка, ни одной лишней травинки!

– Это мать занимается, – пояснила мне Кристина, увидев, как я застыла с открытым ртом. – Виктор, конечно, многое на тракторе делает – вспахивает и весной, и осенью, но тут и масса ручного труда. Мать хотела и нас подключить, но мы все однозначно сказали: нет, нет и еще раз нет. Мы в Питер не только учиться сбегали, но еще и от родного огорода. Напахались в детстве. Больше никогда в жизни. Все выступили единым фронтом. Даже драгоценный Петенька.

Я еще вчера поняла, что Петеньку в этом доме не любят.

– А дома у вас он что-то делал в огороде?

– Ничего и никогда, – скривилась Кристина. – Он же у нас мамина надежда и опора. Дочери выйдут замуж, а сын останется с ней.

Я подумала, что в подавляющем большинстве случаев получается наоборот, по крайней мере, среди моих знакомых, но вслух этого говорить не стала. Кристина сама объяснила, что ее мать всегда хотела сына. Ей в жизни довелось встречать мужчин, болезненно желавших сына, но такую женщину она знала только одну – Фомичиху. Всех детей она родила от разных мужчин. Отец старшей дочери Степаниды – ветеринар, который работал на их малой родине, ездил по всем окрестным селам. Во время одной из поездок то ли к больному коню, то ли к больной корове познакомился с Фомичихой в родном для Кристины (ее матери и сестер) городке.

– Он замечательный дядька, – сказала Кристина. – Но я до сих пор понять не могу, что он в свое время в нашей матери нашел. Может, по пьяному делу? Или остановился тогда у матери в доме, когда приехал кого-то лечить? Точно не знаю. Жениться отказался наотрез, но про Степаниду никогда не забывал – после того, как оказалось, что она на него похожа. Тогда еще никакие тесты на установление отцовства не делали – в наших краях точно не делали. Мою мать и бабку с прабабкой вообще у нас не любили. После того как у отца Степаниды умерли все родственники, она переехала в его дом – подальше от Фомичихи. Это примерно километров в сорока от нашего городка. И она от Лешки квартиру потребовала, чтобы им там вместе с отцом жить и детьми. Она снимала долго. В кредитную кабалу лезть не хотела.

Кристина сказала, что ее сестра, обустроившись здесь, сразу же перевезла отца в Питер. Он ей с детьми помогает, а сам подрабатывает в какой-то конюшне и ездит по частным вызовам. В Питере ветеринары в основном специализируются по кошкам и собакам, можно найти специалиста по грызунам и птицам, которых держат дома, а ветеринара, который знает лошадей и коров, весьма сложно. Отец Степаниды как раз всю жизнь занимался лошадьми и коровами и теперь выезжает в фермерские хозяйства.

Кристину Фомичиха родила от археолога. Археологи стояли лагерем в пешей досягаемости от их места жительства – раскапывали какое-то древнее поселение. Все обзавелись бабами в соседних городках, деревнях и поселках – чтобы на чистом белье на кровати, а не в палатке в мешке поспать, сытно поесть, в баньку сходить, опять же физиологические потребности удовлетворять надо. Археологи, включая Кристининого отца, уехали и больше не приезжали, но через положенное время после их отъезда у трех одиноких женщин родились дети. Их так и звали: «археологические». И они были не первые «археологические» в тех местах. Археологи, приезжавшие на раскопки и в советские времена, и после их окончания, всегда оставляли после себя подарки, появлявшиеся на свет через девять месяцев, когда отец находился уже далеко – и явно в законной семье. Но мужчин всегда не хватало, или мужчины были пьющие, и женщины использовали возможность родить ребенка от здорового городского мужика. И привнести новую кровь в их местность – ведь на протяжении истории все в окрестных городках и деревнях стали родственниками.

Еще рожали от зэков – от беглых и не беглых, которых после отсидки дома никто не ждал. Некоторые находили себе женщин и начинали новую жизнь. Колония находилась примерно в семидесяти километрах от городка. Многие в их местах знакомились с зеками из этой колонии по