рака склонным к преступлениям несколько развеселила Аню, и она криво улыбнулась. – Во-первых такого гена и нет как такового, так называемый «ген воина» может привести к приступным наклонностям только в совокупности с другими факторами среды, но вообще идея хорошая.

Поняв, что подруга немного расслабилась Таня оглядела свою блузку. Следы от вина и подтеки от туши отражали собой весь трагизм ситуации, но все же оставить блузку в таком виде девушка не могла.

– Дай мне майку какую-нибудь чтоль, я свою блузу застираю, а то как мне домой-то в таком виде.

Татьяна встала и развела руками, продемонстрировав приятельнице свой запачканный наряд. Та усмехнулась и исчезла в недрах квартиры, через несколько минут вернувшись с домашним халатиком в руках.

– У меня останешься? Ты мне так нужна. – сказала Аня, жалобно посмотрев на подругу.

– Сейчас, только мужу позвоню, – понимающе ответила Таня, – ну и блузку застираю. Я быстро.

Аня снова осталась одна в комнате, пусть и на несколько минут, но все же наедине со своими тягостными мыслями. Разливая вино по бокалам, она снова предалась тягостной печали о будущей кончине матери, но теперь эта печаль не была такой черной. Сердце словно умылось слезами и горе стало более светлым, теперь Аня приняла это горе, словно смирилась с ним. Размышления прервала появившаяся на пороге Таня, переодетая в халат. По всему было видно, что девушка превратилась в одно большое понимающее и сострадающее ухо.

– Муж отпустил, – улыбнулась она, – так что я вся в твоем распоряжении.

– Эх, Танюш, как я мечтаю о том, чтобы у меня была машина времени. Ох, я бы вернулась в прошлое и осталась бы здесь сразу еще после нового года! Я хотя бы могла быть с ней рядом, в такое тяжелое время.

– Ничего себе ты загнула! Вы ученые совсем тронутые! Машину времени она захотела! – Таня нервно усмехнулась. – Ну я тогда пошла бы еще дальше и мою мамашу нашла бы и мозги ей там в самом начале вправила, чтоб она не пила и по мужикам не шлялась. Может тогда она бы больше обо мне заботилась и вложила бы в меня хоть что-то, ну хотя бы веру в себя. Хорошо хоть бабушка, царство ей небесное, взяла меня к себе, пропихнула внучку на самый дешевый и непопулярный бюджет в институте. А то ждал бы меня панель! Вот если бы мамаше вместо дурмана и развлечений были бы важны дети, возможно мы вместе с тобой гуляли бы по ночному Шанхаю, а днем изучали ДНК… Хотя, нет, у меня так и так на это мозгов не хватило бы.

– Ну это совсем далекое прошлое, кто бы тебя там послушал – буркнула Анна, – но тут ты права, всего не исправишь. И еще раз права в том, что я неблагодарная дочь. Мои родители столько в меня вложили, а я… Что я? Я сомневалась, что мне выбрать – карьеру в Китае или приехать к умирающей матери в последние ее дни. – Ком снова подкатил к горлу. – Мне хотелось выбрать первое, я почти выбрала… Права была Зоя Ивановна, я никчемная дочь! Серега вон – сын, а когда она ногу сломала, он все бросил, прилетел к ней, в туалет ее на руках носил… – Аня начала снова задыхаться от слез.

– Ну про то, что ты никчёмная дочь, я не говорила! – Татьяна постаралась встряхнуть подругу. – Зойка всегда была занудой, к тому же она из того типа родителей, которые детей своих рожают, чтоб те в старости им стакан воды поднесли. Она Серегу никогда от себя не отпускала, а парень ведь талантливый. Помнишь, он хотел в Америку по обмену? Так нет же, Зоя рогом встала, пропадет же милок! Женится еще там и бросит мамашу тут одну! Ну и добилась своего – сидит малый в пыльном офисе за копейки, живет со стервой, да еще и мать то ногу сломает, то сердце у нее, то пятая точка прихватит. Вот и оглаживает, и охаживает бедный Серега двух дур и начальника дебила. Зато Зоя на каждом праздничном застолье бьет себя в грудь какого великолепного она сына воспитала и какая она великая и мудрая женщина! Да, я не говорю, что если бы он уехал, то сто процентов добился бы успеха, но он жил бы своим умом, жил бы так как решил лично он. Твои же родители никогда в грудь себя не били, но какие при этом они умные люди и мудрые отец и мать! В седьмом классе тебя китайский отдали учить, сколько это им денег стоило, бессонных ночей, сколько бились и боролись они с тобой! Потом лучший институт, специальность перспективная…

– А я… – всхлипнула Аня.

– А ты хорошая дочь, потому что оправдала их ожидания! Потому что оправдала их ожидания, понимаешь!? Ты ведь знаешь два языка помимо родного, школа и институт с красным дипломом, стажировка в одном из самых успешных вузов Китая! Да ты столького добилась! А сколько еще добьёшься. Милая моя, если бы я тебя так не любила, я бы жутко ненавидела бы тебя за твои успехи! Ведь у тебя же еще и жених офигенный! – Захлебываясь от эмоций верещала Таня. – Кстати, о женихе! Показывай кольцо. И чего это я в халате, а ты до сих пор в водолазке сидишь? А ну снимай эту тряпицу, переодевайся в домашнее!

Не подозревая того, Таня так хорошо до этого говорившая и приводившая в порядок мысли подруги, вдруг вонзила два огромных ножа во временно переставшие кровоточить раны. Анна схватилась за шею и вскочив со стула отвернулась к окну. На этот раз она не всхлипывала, слезы просто катились из глаз, стекали по подбородку и разбивались о подоконник.

– Ань, ты что?

– Он не пускал меня, – негромко произнесла Анна, – не пускал, понимаешь?

– Девк, ты что? Я не понимаю, что за ерунду ты там бормочешь, кто тебя не пускал? Причем тут это и твоя будущая свадьба? Что случилось? Он что избил тебя? Ты из-за этого раздеваться не хочешь?

– Кто избил? – погруженная в новый вихрь отчаяния Аня словно проснулась.

– Ну этот Генрих твой! А ну снимай быстро, мы сейчас съездим побои снимем, все зафиксируем! Ему несдобровать! И в России есть правосудие, а если что и по Европейским судам затаскаем. – Таня подскочила к Ане и начала стягивать с нее водолазку.

– Тань, пусти! Пусти! Никто не бил меня! И Герман тут вообще не причём! Не причем, ты понимаешь меня!? Это я дура! Я идиотка! Я шалава! Понимаешь ты?! – Анна дернула воротник водолазки и показала подруге ярко зияющий засос на шее. – Я шалава! Видишь? Я так боялась потерять карьеру! Как я вернусь туда!? Как посмотрю ему в глаза!? Я боялась потерять карьеру, а потеряла все! – кричала в истерике девушка, потихоньку опускаясь на пол и низвергая слова вперемешку с рыданиями. – Я потеряла себя…

Татьяна стояла над ней выпучив глаза, непонимание сменилось в них на озарение, которое в свою очередь сменилось разочарованием, смешанным со злостью. Она дёрнулась, чтобы поднять с пола рыдавшую, но остановилась, затем подошла к столу и выпила нетронутый до этого бокал вина. Немного поморщившись Таня налила еще бокал, выпила его и только потом села на корточки перед подругой.

– Это что, этот вонючий китаец сделал? – спросила она, положив руку Ане на плечо. Та в ответ закивала в пол, не прекращая рыданий. – Ты же говорила он педик… Педик, да не педик… Черт, вот козел! – Таня вскочила и снова выпила вина, на этот раз прямо из бутылки, допив ее до дна, затем резко бросила ее в мусорное ведро и нервно заходила по кухне. – Он же начнет шантажировать тебя этим. А ты что? А ты на него вышестоящие инстанции заявишь, мол профессор домогается там и все такое. У них же там вроде с этим строго? Или это только в Америке так? Ну да не суть! Пожалуешься на него и все, в письменной форме конечно, а то без бумажки считаться не будет. А Герману что сказать? Да ничего, вообще ничего не говорить и все! Почему такая грустная? Так у тебя дома проблемы, мать и все такое. Он вроде добрый и понимающий у тебя,