Когда он сам собирался сесть за руль, из клуба вышли какие-то люди. Линн невольно напряглась, заметив среди них Хосефину.

— Уже уезжаете? Что-то вы рано. — Брюнетка скользнула холодным злым взглядом по бледному лицу Линн и, подойдя едва ли не вплотную к Хуану, взяла его за руку. — Мы едем в «Каса Пако». Не хотите присоединиться?

— Спасибо, не сегодня.

Хуан отступил, и Линн с облегчением вздохнула. Хосефина лишь разговаривала с ним, но одно только это переполнило ее жгучей ревностью.

Дома Линн нерешительно остановилась у лестницы, смущенная противоречивыми чувствами, которые бушевали у нее в душе. С одной стороны, ей очень хотелось, чтобы Хуан удержал ее в Испании и настоял на том, чтобы она, не откладывая, вышла за него замуж. С другой, внутренний голос нашептывал, что нельзя терять голову.

Ее снова одолевали страхи. Неужели лишь потому, что им случайно встретилась одна из бывших подруг Хуана? Но ведь он не пытался скрыть от Линн правду. И отнюдь не поощрял откровенные заигрывания Хосефины, которая из кожи вон лезла, чтобы привлечь его внимание.

Ей отчаянно хотелось, чтобы любимый обнял ее, поцеловал и прогнал прочь сомнения. Когда она обернулась к нему, Хуан глухо чертыхнулся себе под нос.

— Я поднимаюсь с тобой. К тебе в комнату, Линн.

— Но твоя мама!

Слова эти вырвались у нее невольно. На самом деле все ее тело уже пылало в сладостном предвкушении.

— Мама давно спит. Не прогоняй меня, дорогая. Сегодня, когда мы с тобой танцевали, когда ты прижималась ко мне…

Его взгляд горел неистовой страстью. Линн поняла, что он действительно хочет быть с ней. И она тоже хотела быть с ним. Не самый лучший способ успокоить свои страхи. Но Линн просто не видела другого.

В полном молчании они поднялись по лестнице. Но как только вошли в комнату и закрыли за собой дверь, Хуан повернулся к Линн и распахнул объятия.

— Я не должен этого делать, — прошептал он, когда она шагнула к нему.

Но все равно обнял ее, прижал к себе и провел губами по тонкой шее. Линн запрокинула голову. Именно этого она хотела, именно этого ей не хватало весь вечер.

— Сейчас я должен остановиться и уйти к себе, — снова прошептал Хуан, убирая волосы Линн, чтобы было удобней ласкать языком чувствительное место у нее за ухом.

— Нет…

Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза.

— Что нет? Не хочешь, чтобы я прикасался к тебе?

— Не хочу, чтобы ты уходил…

В ответ Хуан так крепко прижал Линн к себе, что ей стало нечем дышать. Она чувствовала, как гулко колотится его сердце.

— Еще сегодня днем я дал себе слово, что не буду этого делать, — прерывисто произнес он, не переставая целовать ее лицо, щеки, подбородок, уголки губ.

Он шептал ей ласковые слова, но Линн не разбирала какие. Она понимала только одно: если сейчас Хуан не поцелует ее по-настоящему, она просто умрет. В конце концов, Линн не выдержала и сама наклонила его голову, так чтобы добраться до его губ. Она провела языком, пробуя их на вкус.

— Это бренди…

Хуан не дал ей договорить. Его язык проник ей в рот с такой настойчивой силой, что Линн застонала от удовольствия.

Он еще ни разу не целовал ее так, как сейчас. С безудержной и отчаянной страстью. Раньше он все-таки себя сдерживал. Раньше, но не теперь. Быть может, его подстегнула встреча с Хосефиной? Линн выбросила из головы эту мысль, не желая даже думать о другой женщине, которая когда-то была с Хуаном. Сейчас он с ней.

Его руки скользили по ее телу, и даже сквозь платье Линн ощущала жар его ладоней. Вот он обхватил ее за талию и еще крепче прижал к себе, так что она оказалась заключенной в кольцо его рук и бедер.

Еще никогда в жизни Линн не обнимали так интимно. У нее не было любовного опыта, но тело само знало, что делать. Она потерлась бедрами о его бедра, чувствуя, как мужская плоть наливается неудержимым желанием. И уже не владея собой, принялась едва ли не рвать пуговицы на его рубашке. Хуан буквально притиснул ее к себе. Но в следующее мгновение с тихим стоном оторвался от ее губ и уткнулся лицом ей в шею.

— Господи, я не должен!..

В его голосе слышалась неприкрытая ярость. Линн почувствовала, как он весь напрягся, пытаясь взять себя в руки. Но ей не хотелось этого. Ей хотелось, чтобы он оставался таким, как сейчас: возбужденным, разгоряченным. Чтобы продолжал ласкать и целовать ее с неистовой страстью, которая будила в ней безумные желания. Ей хотелось сорвать с него одежду. И раздеться самой. Хотелось прижаться к его обнаженному телу, почувствовать, как он войдет в нее, и тела их сольются в извечном ритме любовного действа.

— Линн, помоги мне. Боже милосердный, если ты не остановишь меня сейчас, я нарушу все клятвы, которые дал себе. Что в тебе заставляет меня терять голову от желания? Я готов на все… на предательство, на убийство… лишь бы только ты стала моей. Если сейчас мы с тобой займемся любовью, тебе придется выйти за меня замуж… — Он заглянул ей в глаза, затуманенные страстью. — Знаешь, какое это сильное искушение… сделать так, чтобы ты стала моей навсегда?

Наверное, его слова, исполненные горячей решимости, должны были насторожить Линн, но они возбудили ее еще больше. Здравый смысл подсказывал, что Хуан сказал правду: если сейчас он останется с ней, то судьба Линн будет решена.

Она молчала, не зная, на что решиться. Тогда он продолжил:

— Ради Бога, скажи, чтобы я ушел. Прошу тебя!..

— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Голос ее дрогнул. — Останься, Хуан. Люби меня.

Слова были сказаны. Их уже не вернешь обратно. Линн могла лишь поражаться своей откровенности. На мгновение они оба замерли, словно под действием колдовских чар. А потом Хуан взял руки Линн в свои и прижал их к груди. Слева, где бешено билось сердце.

— У тебя есть ровно десять секунд на то, чтобы передумать.

Но не прошло и доли секунды, как Линн поняла, что не передумает. Она все решила. Окончательно и бесповоротно.

Сначала Хуан целовал ее медленно, как будто смакуя сладость нежных губ. Но потом его поцелуи стали более жаркими и настойчивыми. А когда Хуан расстегнул молнию на ее платье, Линн затрепетала от сладостного предвкушения. Снимая с нее платье, он нежно поцеловал ее в лоб и, подхватив на руки, опустил на постель.

Она лежала на спине, молча наблюдая за тем, как Хуан торопливо раздевается. Стройный, мускулистый, поразительно красивый… Только теперь Линн сообразила, что впервые в жизни видит полностью обнаженного мужчину. Это был и первый мужчина, с которым она оказалась в одной постели.

Хуан присел на краешек кровати и очень серьезно произнес:

— Ты уверена?

— Почему ты спрашиваешь? Может, ты сам передумал? И больше меня не хочешь?