Полковник Жук повернулся к Маше:

– А вы что скажете, Мария Александровна?

Маша задумалась. Ей приходилось однажды расследовать преступление, совершенное сатанистами, и она знала, как легко подростковая шалость может перерасти в жуткое кровавое преступление. Во время своих ритуалов сатанисты часто подстегивают себя алкоголем и наркотиками. И в этом состоянии они могут принести в жертву Сатане не только собак и кошек.

– Мне все-таки кажется, что мы имеем дело с ритуальными убийствами, – сказала Маша. – Что касается сатанистов, то они вовсе не так безобидны, как кажется Данилову. К тому же сатанисты используют в своих ритуалах кости.

– Он мог забрать кости жертв в качестве трофеев, – вежливо предположил полковник.

Маша посмотрела на красный карандаш, которым Жук постукивал по столу, и почему-то вспомнила скрип тележки, на которой безмолвные работники в синих куртках вывозили из гаража тело, накрытое серым покрывалом.

– Убийца действует по плану, – сказала Маша. – Он что-то задумал. У этого замысла есть начало и конец, и убийца не остановится, пока не доделает свою «работу» до конца. На мой взгляд, он вполне может быть приверженцем какого-нибудь деструктивного культа. В Москве есть несколько сект подобного толка. «Черный дракон», «Церковь Сатаны», «Левиафан», «Южный Крест», «Черная месса»… А по всей России таких сект насчитывается почти полторы сотни. Вы помните, как несколько лет назад два студента принесли в жертву Сатане своего знакомого и его мать?

Мария сделала паузу, но поскольку никто не пытался ей возразить, продолжила:

– В том, как убийца обставил свои преступления, нет ничего случайного. Тут важно все: и зашитый трупной нитью рот, и вырезанная кость. Это ключи к загадке, которую загадал нам убийца. Или даже подсказки.

– И в чем смысл этих подсказок? – поинтересовался Волохов.

– Пока не знаю, – тихо ответила Маша. – Но попытаюсь узнать.

Глеб вошел в здание редакции, привычно подмигнул девушкам с ресепшена и зашагал по коридору к кабинету главного редактора. В коридоре он столкнулся с обозревателем светской хроники Сергуней Свиридовым, который пинал кофе-автомат, надеясь получить свою порцию эспрессо.

– Я вижу, здесь ничего не меняется, – с улыбкой сказал Глеб. – Привет, страдалец! Еще не пробил в кофейном автомате дыру?

– О, Корсак! – улыбнулся Свиридов. – Привет! А ты чего здесь? Не повезло с новой работой?

– Скорее, ей – со мной.

– Бывает. – Свиридов снова пнул по кофемашине. Выдохнул яростное ругательство и глянул на Глеба. – Ну хоть кофе-автомат у них там работает?

– А как же. Там их целых два.

– Я бы на твоем месте хорошенько подумал, прежде чем покидать такое прекрасное место.

– Выбор сделан, Сергуня, выбор сделан.

Секретарши Аллочки, как всегда, не было на месте, и Глеб вошел в кабинет главного редактора без стука.

Турук, сидевший за столом, поднял голову и посмотрел на незваного гостя сквозь толстые стекла очков.

– Глеб Корсак. – Он усмехнулся. – Возвращение блудного сына?

– Ну, на дочь я точно не похож. – Глеб уселся в кожаное красное кресло, предназначенное для VIP-гостей. – Я присяду?

– Да сел уже. Какого черта ты здесь делаешь, Корсак?

– Я здесь работаю.

– С каких пор?

– С сегодняшнего дня.

Турук уставился на Глеба своими водянистыми глазами, затем прищурил их и сказал:

– Даже у такого наглого мерзавца, как ты, должна быть веская причина, чтобы заявить это. Даю тебе минуту, чтобы все объяснить, а потом вызываю охрану.

– Не выйдет. Начальник службы безопасности – мой бывший шурин. А пришел я сюда затем, чтобы дать вам возможность извиниться.

Одутловатое, немолодое лицо Турука вытянулось от изумления.

– Ты что, пьян?

– Нет. Но то, что лежит у меня в сумке, стоит тысячи извинений. А также двадцатипроцентной прибавки к окладу.

Глеб достал из сумки сверток, развернул его и брякнул на стол главному редактору кость с надписью «se».

Турук отъехал от стола на кресле и вытаращил глаза на предмет, лежавший на столе.

– Корсак, ты очумел? Что это за дрянь?

– Кость, – ответил Глеб. – Человеческая. А на ней надпись. Подозреваю, что эта надпись – что-то вроде послания.

– Кому?

– Мне.

Некоторое время Турук недоуменно моргал, а затем подъехал к столу и снова уставился на кость.

– Гм… – Он поднял взгляд на Глеба. – Ты уверен, что она человеческая?

– Уверен. Я отдавал ее на анализ в лабораторию. Но это еще не все.

Глеб достал из сумки второй сверток, извлек из него плоский фрагмент кости с надписью «da» и положил ее рядом с первой костью.

– Это вторая часть послания, – сказал он.

– И что все это, черт возьми, значит?

– Это мне и предстоит выяснить.

Турук помолчал, затем осторожно спросил:

– В полицию уже звонил?

Глеб качнул головой:

– Пока нет.

– А будешь?

– Когда посчитаю нужным.

– И что же ты хочешь от меня?

Глеб прищурил карие глаза:

– Тянет на первополосный материал, верно?

Главный редактор снял очки, протер их платком и снова водрузил на плоскую переносицу. Посмотрел на Глеба, усмехнулся и спросил:

– Соскучился по скандальной славе?

– Скорее, по существенной прибавке к жалованью.

– Кости можно раздобыть где угодно, Корсак. Это во-первых. А во-вторых: где гарантия, что ты не сам их себе послал?

– Определенный резон в ваших словах, конечно, есть, – сказал Глеб. – Но я бы на вашем месте не настаивал.

– Почему?

– Потому что я могу пойти в другое издание.

Турук иронично прищурился:

– И ты уверен, что тебя не поднимут там на смех?

– У меня есть репутация. Все знают, что я – один из лучших в своей профессии. Глеб Корсак – это бренд.

– В последнее время Глеб Корсак – это бред, – парировал Турук. – Но в одном ты прав: отпускать тебя в другое издательство я не собираюсь. Из чистой ревности. Считай, что ты снова в штате.

– С повышением оклада?

– С повышением оклада. Но имей в виду, Корсак: если облажаешься – нового шанса я тебе уже не дам. Иди работай, а формальности мы уладим без тебя.