Здание семинарии в пражском районе Дейвице, где размещалась редакция журнала «Проблемы мира и социализма»

(Фото Зузаны Михалковой)

К кругу замечательных людей, оказавшихся в 1960-х годах в Праге, принадлежал и все еще недооцененный философ Мераб Мамардашвили, который посвятил себя изучению немарксистской философии. Он стал одним из основателей Московского логического кружка, ведущую роль в котором играл логик, диссидент, писатель и публицист Александр Зиновьев[59]. В редакции «Проблем мира и социализма» М. Мамардашвили провел несколько лет – с 1961-го по 1966-й. Изначально он вообще не хотел ехать в Прагу, полагая это пустой тратой времени, но потом никогда не жалел о своем решении.

Однако он никогда не строил иллюзий в отношении того, что коммунизм можно трансформировать. Его дочь Алена Мамардашвили вспоминает: «У него было острое неприятие этого режима и этой идеологии в любых обличьях, и больше всего он не переносил переустроительство, реформаторство социализма, называя это отвратительным советским цирком. Отношение было оформившимся и не менялось на протяжении жизни. Он часто повторял: “Социализм как система по определению антидемократичен… Любое пробуждение мысли само по себе антисоциалистично или антикоммунистично… Коммунистическая идеология должна быть отклонена полностью… Коммунизм и состоит в том, чтобы быть бесчеловечным… Дать коммунизму человеческое лицо – это мошенничество”»[60]. Так Мамардашвили высказывался еще в Праге. Социолог Борис Грушин, также проведший в Праге несколько лет, вспоминает: «Если я когда-либо и встречал настоящего нонконформиста, то это был именно Мераб… Уже давно, в 1950-е, он сумел освоить мировосприятие, до которого мы, остальные, доросли совместными усилиями только к 1990-му. Даже не в году 1985 или 1987, а только сейчас. Потому что именно сейчас однозначно проявляется вся глупость иллюзий недавних лет о перестройке и т. д. Мераб ясно видел это уже давно»[61].

Мераб Мамардашвили в Праге. Первая половина 1960-х

(Из личного архива В.П. Лукина)

С рядом иностранных сотрудников журнала он сблизиться не смог, потому что пугал их своими вольнодумными высказываниями. У его французского друга и сотрудника пражской редакции выспрашивали: «Он не провокатор? Не агент КГБ?» То есть они даже не представляли, что человек из Советского Союза может изъясняться так свободно, не будучи при этом ни психом, ни провокатором[62]. Ответы на эти вопросы есть в интервью, которое Мамардашвили дал испанской журналистке Пилар Бонет. Он заверяет ее, что его жизненный опыт в корне отличается от политической и идеологической ангажированности так называемых «людей шестьдесят восьмого года». «Я никогда не проходил их пути. Я всегда, с юности, воспринимал власть и политику как существующие вне какой-либо моей внутренней связи с этим. Я не вкладывал в мое отношение к власти, к тому, что она делает, к ее целям – будь то хрущевские цели или какие-то другие – никаких внутренних убеждений. Если угодно, я все время находился в некоторой внутренней эмиграции. В Праге я находился в позолоченной эмиграции, потому что там было удобно и комфортно жить и к тому же это красивый город. А в Москве – во внутренней эмиграции. Я никогда не разделял идеологию дела. Не строил никаких социалистических и социальных проектов. Я философское животное, и так было всю жизнь. У меня не было никаких реформаторских претензий к обществу. Я не собирался ни марксизм улучшить, ни общество»[63]. При этом в 1961 году Мамардашвили вступил в КПСС и свои взгляды публично не высказывал. Репрессии коммунистического режима его практически не коснулись.

Советское вторжение в августе 1968-го стало шоком для людей этого круга, в том числе и для многих сотрудников советской редакции «Проблем мира и социализма». Несколько человек, выразивших несогласие с вводом войск, были незамедлительно отозваны из редакции и отправлены вместе с семьями в Москву. Яркие свидетельства о ситуации в редакции 21 августа и в последующие дни содержатся в воспоминаниях Кирилла Хенкина[64], еще одного тогдашнего работника журнала.