— Это правильно, — одобрительно крякнул Стал, — не то, что эти барышни: настругают себе тоненькими полосками, и выуживают одну траву, что те козы, прости, господи! Дескать, от мяса толстеют. А ведь баба, то есть леди, я имею ввиду, она непременно в теле должна быть, да что там в теле, чем толще, тем сподручней, а эти современные барышни, тьфу ведь, соплей перешибешь, ансамбль «погремим костями»!

— Стал!!

Андре вытаращил глаза на возницу, а мои плечи затряслись, бутерброд упал на колени, я зажала рот обеими руками.

Андре принялся стучать меня по спине, думая, что я подавилась.

— Ты видишь, что натворил, дурень! — гаркнул Джен на Стала, и, недолго думая, отвесил тому подзатыльник.

Стал звучно икнул, чуть не свалился в костер и ответил Джену, ударив того в ухо.

Я, задыхаясь, замахала на Андре руками, мол, хватит, хватит! Тот и сам уже понял, что я захожусь от смеха, сдвинул брови, плотно сжал губы, но увидев, что я вот-вот покачусь по земле, и сам запрокинул голову и расхохотался.

Из моих глаз брызнули слезы, я замахала в лицо руками, но это не помогло. Из рта раздался только тонкий стон, и следующая волна хохота заставила согнуться пополам.

— Придурок, — буркнул Джен на товарища, тоже складываясь от смеха.

А громче всех гоготал сам Стал, приговаривая:

— Вот это дело! Вот это по-нашему! Если баба не смеется, она ведь невесть что там себе надумать может!

— Хватит, — попросил его Андре, отсмеявшись, и погрозил обоим кулаком.

— Нет, Андре, пожалуйста, — попросила я, собирая с колен остатки бутерброда. — Я давно так не смеялась!

Долго не рассиживались. Тем более, что бутерброды разлетелись все до единого. Оба кучера поглядывали на меня одобрительно, а когда я помогла убрать импровизированный стол, собрав объедки в один мешок, и отнесла их к подножию развесистого дерева для бойких белок, и вовсе приняли меня за свою.

Я видела, как Джен одобрительно подмигнул Андре, когда думал, что я не вижу, тот в ответ нахмурил брови, но все равно не смог сдержать улыбки. А мне стало так радостно на душе, от того, что Андре так запросто держится со своими людьми.

Мама никогда не ставила себя выше прислуги. Да и отец, насколько я помню, тоже. В кого эта спесь у Виталины — непонятно, но здесь они с герцогом Эберлеем нашли друг друга. Что ж. Пусть будут счастливы, подумала я.

Потому что несмотря на то, что дом отдалялся от меня все дальше и дальше, я, как никогда-никогда, была счастлива, прямо до кончиков пальцев счастлива, прямо невероятно счастлива! Дай Богиня и Виталине того же!

Вспомнив Микаэлу и слюнявые губы Оуэна Рьвьера, я брезгливо поморщилась. Надо будет обязательно написать Микаэле, чтобы остерегалась его, чтобы сто и один раз подумала, прежде, чем принимать его предложение! Что-то подсказывает мне, что он не сделает сестру счастливой…

Как он сказал тогда? Меня ищет зверь? Стал сказал бы, пьяный придурок, и был бы прав, между прочим!

Налетевший порыв ледяного воздуха заставил поторопиться.

Когда я подошла, оба возницы уже сидели на козлах, Андре ждал у открытой кареты. Подал мне руку и подхватил за талию, помогая подняться внутрь, и я ощутила, как сердце забилось чаще, а дыхание перехватило.

Похоже, что-то подобное произошло и с Андре, потому что, когда он уселся напротив меня, я увидела, что он часто дышит, и смотрит на меня так, что щеки сами собой вспыхнули.

Андре протянул мне закрытый дорожный кубок.

— Ты не допила кофе, — сказал он, и голос его прозвучал хрипло.

Я взяла кубок из его руки, наши пальцы на миг соприкоснулись, и меня словно пронзило током.

Смущенно потупившись, я открыла крышку и пригубила кофе.

Андре перевел взгляд в окно, отдернул занавеску, и я заметила, что и его щеки тоже алеют.

— Долго нам ехать? — спросила я.

Андре достал карту, расправил ее на коленях.

— Трое суток до границы с Беспьером, по нему два дня, и вот, пересечем границу Делла Ров. И через два дня будем в замке.

— Так долго…

— Да, Эя, верхом было бы быстрее, как минимум, в два раза, но боюсь, это не для тебя.

— Что значит, не для меня? — возмутилась я. — Сам говорил, я прекрасно сижу в седле!

— Ты — настоящая амазонка, — подтвердил Андре. — Я от своих слов не отказываюсь, но ведь сама говорила, что всю зиму провела в башне…

Я прислушалась к ощущениям — бедра до сих пор болят, и поясница ноет. Прав Андре, не выдержать мне такого темпа.

— Другое дело, когда захочешь размяться — милости просим, можно проехаться верхом. Сейчас дорога не очень, да и размыло ее вчера дождем, но после Ресталы, небольшой, к слову и занятный городок, дорога будет лучше, и тогда…

— Я была в Рестале совсем маленькой, — сказала я. — До сих пор помню вкус кривых засахаренных орешков и пирожков с малиной… И ярмарка! До чего же чудесная была ярмарка! Бродячие менестрели давали представление о его величестве, было остроумно и весело, и еще у них танцевал медведь, и столько людей, и все такие нарядные и веселые…

— Эя, я понимаю, куда ты клонишь. Мы обязательно съездим в Ресталу, после, вместе, и вообще, если тебе так нравится путешествовать, по все окрестным и не только, землям. Но сейчас мы не сможем там остановиться. Прости, моя маленькая Эя, никак.

Я вздохнула.

— А где мы остановимся, что бы переночевать? Или будем ехать всю ночь?

— Нет, эту ночь проведем по-человечески, — сказал Андре. — Ребятам, да и лошадям, надо дать отдых. Будем останавливаться на ночлег через ночь. В этот раз заночуем в Граге. Тебе там понравится, жаль, что мы особо его не посмотрим.

— Ну ладно, — сказала я. — Разве я не понимаю? А расскажи, где еще остановимся? Хоть послушаю.

Рассказчик из Андре всегда был замечательный. Я даже его пересказ святых писаний слушала всегда с раскрытым ртом. Слушая его рассказы о местных городах, селениях, графствах, которые проплывут мимо нас, точно ледяные глыбы северного моря, я подумала, как мне все-таки повезло с ним!

В Рестале он выскочил на минуту из кареты, и когда запрыгнул обратно, протянул мне два кулька — один с засахаренными орехами, а другой с пирожками.

— Куда мне столько? — посетовала я после того, как робко клюнула его в щеку. — Разве что к концу путешествия я не смогу вылезти из этой дверцы.

Андре рассмеялся, а я, на следующей стоянке щедро разделила сладости на всех, поделившись ими со слугами.

— Черте-что эти барышни напридумывают, — пробурчал Стал, — разве ж это еда?

И высыпал все содержимое кулька в рот. Но вид у него при этом был довольный.

Я не заметила, как прошел день, и усталости к вечеру тоже почти не ощутила. Как и обещал Андре, после Ресталы мы славно проехались верхом, и обогнав карету, успели поцеловаться под цветущей яблоней, на узких деревянных мостках над рекой. Очень романтично.