Лучше вернуться на современную кухню, где мы смеясь разворачивали пакеты с завтраком из «КофеШоп», где Максим подшучивал над моими кулинарными талантами, где он слизывал взбитые сливки с моих сосков.

Вернуться в то обжигающее удовольствие, когда он вламывался в меня с напором тарана, держа на краю стола и до крови кусая губы.

Лучше вернуться на стадион, на котором мы, лежа на траве, смотрели за проплывающими по небу облаками, гадали, на что похоже то или иное.

Максим тянет руку, обнимает за плечо, перебирая пальцами завитки волос и опускает подбородок на голову.

— Ты знаешь, что в среднем человек проходит за свою жизнь расстояние, равное пяти экваторам?

— А ты знаешь, что…Наиболее часто используемый сустав в человеческом теле — челюсть, — отвечаю на его факт, радуясь отсрочке, и рукой накрываю его жесткое бедро. Эта игра между нами возникла случайно, точно так же, как и эти запретные отношения. Его рука ложится на мое одетое в джинсу колено и сильно сжимает. Других ласк в общественном месте мы не может себе позволить.

— Дельфины различают друг друга по именам, — говорит он новый факт, и я со смешком отвечаю:

— 99 % всего золота на нашей планете содержится в земном ядре

— Не повезло компании Полиметалл. Слушай… — он выдыхает. — Это были лучшие выходные в моей жизни…

— Это были лучшие выходные в мире, — шепчу и глотаю слезинку, чувствую, как он поворачивает мое лицо к себе и коротко целует, но не смотрит как обычно.

Его взгляд направлен куда-то в окно.

Поворачиваю голову и вижу, как на медленно плывущей станции стоит и смотрит на электричку Антон. Шапку из светлых волос на его голове не узнать невозможно, даже на таком расстоянии. Урод.

— Почему ты с ним… — не знаю какое слово подобрать. — Тусуешься?

— Он мой брат, — смотрит на меня Максим, так, словно видит в последний раз. Прощается. А я не хочу. Не хочу прощаться. Держу его руку крепко, словно это что-то изменит. Что-то исправит.

— Родной?

— По крови. Это важнее, чем родственные узы.

— Не понимаю. Он жестокий. Насильник и вор.

— Дура ты, Лана, если считаешь меня лучше.

— Ты лучше, — твердо заявляю я. — И можешь считать меня дурой сколько угодно.

Андронов предложил подвезти меня до клуба и сказал сесть вперед.

Я замерла около двери, надеясь, что Андронов просто забудет обо мне и уедет, но он открыл дверцу, и меня обдало приторно сладким запахом его одеколона.

Я сглатываю тошноту и сажусь на переднее сидение его лексуса. Тянусь за ремнем, но опекун меня опережает, ловким движением тянет ремень на себя, буквально прижимаясь ко мне крупным телом и пристегивает защелку.

Смотрит с ухмылкой в глаза, и меньше всего мне хочется думать, что сейчас происходит в его голове.

Я лучше посмотрю на любимый город, на маленькие магазинчики, на чистые дорожки и людей. Самых разных, среди которых где-то бродит Максим.

— Я подумал, что вашу свадьбу с Виталием стоит сыграть до поступления, чтобы учеба не внесла коррективы.

— Какие… коррективы? — поворачиваю я голову и смотрю на профиль. Прямой нос, твердый подбородок и острые скулы. Он раньше был красивый, но сейчас кожа как будто одрябла, хоть и сохранила свой лоск.

— Какая-нибудь шлюшка охмурит его в два счета, и останешься ты с носом. А я без голоса в госдуме, — возвращает он взгляд и очень быстро опускает на небольшое декольте в вырезе голубой шелковой рубашки.

— А тебе очень важен этот голос?

— Точно так же, как тебе стать женой Виталия. Это твой шанс не стать своей матерью, — давит он на больное. — Ты же не хочешь этого?

Меньше всего на свете.

— Нет, конечно, — отвечаю я и мы тормозим у клуба, куда стекаются бывшие ученики, чтобы снова отрепетировать заученные движения для бала.

— Тогда назначу дату на начало августа.

— Хорошо… отец, — удрученно, чувствуя, как грудь, как будто пробивает кол, отвечаю, и я и уже хватаю ручку дверцы.

— Погоди, — слышу низкий, густой голос и со страхом поворачиваюсь. Не зря боялась. Вижу, как он подставил щеку. — Поцелуй своего папочку. Видишь, как я стараюсь сделать твою жизнь красивой.

Поджимаю губы, оборачиваясь, словно в поисках помощи, но делаю как он велит, ощущая дряблость и щетину. И руку на затылке, и случайный уголок губ. Резко отодвигаюсь и почти выпрыгиваю из машины, чтобы не смотреть в эти почти черные, прищуренные глаза.

Всю репетицию чувствую, что меня до сих пор тошнит. Раньше Андронов только смотрел. Все детство смотрел внимательным взглядом. Потом начал обнимать, теперь потребовал поцеловать. Страшно подумать, что будет дальше.

Может и хорошо, что Виталик так скоро станет моим мужем. С Максимом, мысли о котором не отпускают меня ни на секунду, вряд ли можно ждать чего-то радужного. Только секса, но разве будешь им сыт?

Не будешь, это же ясно.

Душераздирающие эмоции не смогут оплатить квартиру или купить хлеба. Максим хорош, но он никогда не станет богатым. Именно об этом я печалюсь, пока мы небольшой компанией идем в танцевальный зал.

Я ляпнула, что возвращаюсь в ПолДенс, и Виталик загорелся. Именно на этой почве мы когда-то начали встречаться. Он приходил и смотрел, а потом просто провожал меня домой. И отец не был против.

В танцевальном зале мня ждали девчонки. Красивые, заводные. Они любили шум и вечеринки и со мной им было скучно. Но я все равно по ним соскучилась. Мы общались только здесь, как будто в своем параллельном мире. И Снежана с нами. Сегодня она была одета скромнее, чем обычно. В шортах. В другой одежде и не занимаешься на шесте. Требуется много сил, мышц и голая кожа, чтобы проделать даже самый маломальский разворот.

Снежана смущенно общалась с бывшими одноклассницами. Они не судили ее, жалели, но судя по лицам были очень довольны, что можно обсудить чужую беду. Люди вообще любят чужие страдания, ведь на их фоне собственные проблемы кажутся не столь значимыми.

Конечно, мое тело все помнило, но было как будто деревянным. Да и девчонки в акробатическом мастерстве ускакали далеко вперед.

— А ты ничего… — улыбнулась мне Ленка, спрыгнув с шеста. — Еще песок не сыплется…

— А ты, я смотрю, все хорошеешь? — отвечаю я ей со смешком и щипаю за чуть наметившийся животик.

Мы смеемся недолго, резко открывшееся как по волшебству окно распугивает радость, как стайку бабочек.

Один из парней, что пялился вместе с Виталиком в планшет, идет закрыть створку, но уже поздно.

В окно впрыгивает Антон и сердце мое замирает.