На западе заросшие лесом горы тянулись к громадным облакам: на выстроенных из них Андах высились серо-черные Гималаи, и все это небесное сооружение выглядело достаточно тяжелым, чтобы при падении раздавить лежащую внизу землю.

В уютной библиотеке президентского «люкса» Райана дожидался компьютер и все периферийное оборудование, необходимое для детального изучения фотографии мертвой Терезы. Около клавиатуры стояла коробка с пирожками из лучшей пекарни Денвера. Уилсон Мотт всегда выполнял полученный заказ.

Программное обеспечение включало и подробную инструкцию. Хотя Райан заработал состояние на Интернете и сам написал множество программ, он экспериментировал все утро, пока не разобрался во всех тонкостях анализа фотографий.

К полудню понял, что надо прерваться. После пирожков есть не хотелось. Но он решил, что автомобильная прогулка будет очень даже кстати. Пожалел, что под рукой нет «Форда Вуди Вэгена» или какого-нибудь другого принадлежащего ему раритетного автомобиля.

Возможно, заболевание сердца требовало, чтобы за руль сел нанятый водитель, но ему хотелось поездить одному. Во время полета из Лас-Вегаса пилот связался с отелем, и Райану зарезервировали внедорожник. Он мог взять его в любое время дня и ночи.

Черный «Кадиллак Эскалада» устроил его по всем параметрам. Райан мог ездить по городу, не опасаясь заблудиться: возникни у него желание вернуться в отель, навигационная система автомобиля подсказала бы дорогу.

Ранее он побывал в Денвере дважды, но тогда знакомство с городом ограничилось лишь Конгресс-центром и прилегающими кварталами. Теперь ему хотелось побывать и в других местах.

Улицы, по случаю воскресенья, практически пустовали. Не прошло и получаса, как он подъехал к небольшому парку, площадью в два, максимум в три акра, который примыкал к старой кирпичной церкви.

Что заставило Райана припарковать «Эскаладу» у тротуара и пойти в парк на своих двоих, так это осины… во всяком случае, он так думал. В осеннем наряде они сверкали золотом, выделяясь ярким пятном под нависшим серым небом.

В парке он не нашел ни детской площадки, ни военного мемориала, только вымощенные кирпичом тропинки, которые вились среди упавшей листвы, да редкие скамейки. Сев на любую из них, человек мог полюбоваться красотой осенней природы.

Первый снегопад отстоял от этого достаточно теплого дня на многие недели.

И хотя галеоны облаков на большой высоте держали путь на восток, у земли атмосфера пребывала в покое. Но даже при отсутствии ветерка осины дрожали, как, впрочем, и всегда.

Шагая по дорожке, Райан частенько останавливался, чтобы послушать шелест деревьев, звук этот всегда ему нравился. Осины так чутко откликаются на любое движение воздуха только потому, что черешок листа у них очень тонкий и гибкий, тогда как сам лист достаточно широкий, с большой парусностью.

Присев отдохнуть на скамью, Райан вдруг понял, что никогда не слышал шепота осин и вроде бы нигде не читал об особенностях осиновых листьев.

Парк этот понравился ему с первого взгляда. Прогулявшись среди осин, он ощутил к ним теплые чувства, словно к давним знакомцам.

А уж на скамейке, под пологом блестящих желтых листьев, теплые чувства переросли во что-то еще более сильное, в сердечное томление, щедро сдобренное ностальгией. Странное дело, впервые заглянув в этот парк, он вдруг почувствовал, что много раз сидел под этими деревьями, во все времена года, при любой погоде.

Пеночки-трещотки, готовясь к отлету на юг, пели в шепчущейся листве, громко и пронзительно: сви-сви-сви-ти-ти-ти-сви.

Райан понятия не имел, откуда он знает, что птички эти – пеночки-трещотки, но внезапно их пение превратило ностальгию в полновесное дежавю. В этот парк он точно попал далеко не в первый раз.

Уверенность, что он здесь бывал, причем не единожды, а часто, пробила его, как электрический разряд, и подняла со скамьи. Ощущение, будто он прикоснулся к сверхъестественному, было таким сильным, что волосы встали дыбом, а холодок пробежал по спине, словно указкой пересчитав каждый позвонок.

Хотя ранее церковь интересовала его только как фон, Райан повернулся к ней, точно зная, что по какому-то поводу, теперь позабытому, уже заглядывал в нее. Гуляя по парку, он не подходил к церкви достаточно близко, чтобы прочитать ее название, но каким-то образом знал, что молятся здесь католики.

День оставался теплым, а вот Райан вдруг замерз. Сунул руки в карманы пиджака, направляясь к церкви.

К утренним службам лестницу церкви Святой Джеммы подмели, так что на ступенях желтели лишь редкие осиновые листочки. Но последнюю мессу уже отслужили, поэтому церковь стояла тихая и пустынная.

Стоя у лестницы, Райан уже не сомневался, что распятие над алтарем вырезано из дерева, а терновый венок на голове Христа позолочен, как и головки гвоздей, вбитых в его руки и ноги. А над крестом – позолоченный овал. И от овала отходят позолоченные лучи святого света.

Райан поднялся по ступеням.

У двери едва не повернул назад.

Тени заполняли нартекс, но чуть рассеивались в нефе, благодаря свечам на алтаре и дневному свету, проникающему через цветное стекло витражей.

Внушительных размеров распятие до мельчайших деталей соответствовало тому, что возникло перед его мысленным взором, когда он еще не поднялся по ступеням.

В полном одиночестве Райан стоял в центральном проходе, дрожа, словно осиновые листья в парке.

Он по-прежнему мог поклясться, что прежде здесь не бывал, он не был католиком, и при этом ему стало легко и привольно, как бывает только в самых любимых и дорогих сердцу местах.

Ощущение легкости и приволья, однако, не согрело его и не успокоило, наоборот, заставило поспешно ретироваться.

Снаружи, у лестницы, ему понадобилась минута, чтобы успокоить дыхание.

Вернувшись в парк, с трудом доковыляв до ближайшей скамьи (ноги не держали), на своем мобильнике он набрал самый личный номер Уилсона Мотта.

Поговорив с ним, собирался еще какое-то время посидеть на скамье – еще недостаточно успокоился, чтобы вести автомобиль. Но яркий наряд осин, черные чугунные фонарные столбы, металл скамеек, выкрашенных черной краской, кирпичи дорожки, выложенные «елочкой», наполняли Райана очень уж сильной тоской по прошлому, которого он не мог вспомнить, прошлому, которого он не прожил.

От всех этих странностей ему стало невмоготу, и он покинул парк, скорее убежал, чем ушел.

После того как Райан ввел название отеля в навигатор «Эскалады», сладкозвучный голос терпеливой молодой женщины помог ему добраться до цели, пусть несколько раз он и проскакивал мимо нужного поворота.

В библиотеке президентского «люкса» высоко над Денвером, Райан Перри работал с оцифрованной фотографией мертвой Терезы.