Трамвай ехал все медленнее, трезвоня все чаще. И было ощущение, что чем чаще вагоновожатый прибегает к сигналу, тем медленнее идет вагон. Разумеется, дело обстояло ровно наоборот, но инженер Маршин не мог отделаться от чувства, что полная остановка транспортного средства ознаменуется одним беспрерывным звоном.

Пешеходы, которые поначалу перебегали трамвайные пути поодиночке или группами, постепенно сливались во все более плотную людскую реку, и многие в этой толпе уже даже не удостаивали надсадно звенящий трамвай своим вниманием.

Да, судя по виду впереди, идея с посещением цирка братьев Никитиных встретит весьма серьезное препятствие, поскольку людское море впереди подсказывало Александру Тимофеевичу, что и извозчиков найти в ближайшей округе будет весьма и весьма затруднительно. Нет, сыскать-то какого-нибудь растяпу-неудачника, которому не хватило ума покинуть площадь, пока это было возможно, допустим, и удастся, но как выехать отсюда? М-да, ситуация!

– По какому поводу толпа, не знаете? – обратился Маршин к сидевшему напротив усатому господину.

– Вы что, милостивый государь, газет не читаете?

Инженер посмотрел на попутчика с некоторым удивлением.

– Читаю. Хотя, признаться, пару дней их в руках не держал. А что пишут?

– Помилуйте-с! – воскликнул усатый господин. – Как можно в наше бурное время не читать газет, решительно не понимаю! Да будет вам известно, милостивый государь, эта, как вы изволили выразиться, толпа, есть верные подданные, которые счастливы встречать на московской земле его императорское величество Михаила Александровича, изволившему посетить Первопрестольную.

Тут собеседник Маршина спохватился и подозрительно посмотрел на инженера.

– Позвольте-позвольте! Так что же, вы и не читали о выступлениях государя? Может, вы и о мятеже не слыхали?

Александр Тимофеевич что-то промямлил про то, что было много работы и он как-то упустил некоторые события, досадуя на себя за то, что вообще стал спрашивать.

– Но про мятеж я, разумеется, знаю, – завершил он свои путаные оправдания и тут же решил сменить неприятную тему. – А надолго в Москву государь?

– Неизвестно, но ходят слухи… – собеседник наклонился к Маршину и сообщил с видом заговорщика: – Ходят слухи, что государь наш прибыл короноваться.

– Да что вы! – не поверил инженер. – Как сие возможно? Это ж долгий процесс, требует подготовки. Вон прошлый наш государь Николай Александрович, за полгода-с объявили о предстоящей коронации!

Усатый господин пожал плечами, мол, хотите верьте, хотите нет, но я-то точно знаю! Вслух же он привел следующий аргумент:

– Ну, так, милостивый государь, время-то какое бурное нынче! Беспорядки, война, да и государь Освобождение объявить изволили. Так что все может статься. Да-с!

– Какое Освобождение?

Ответить на этот вопрос разговорчивому пассажиру не удалось, ввиду того, что, пронзительно и отчаянно зазвенев, трамвай встал окончательно. Громыхая сапогами по ступенькам подножки в вагон поднялся городовой. Оглядев присутствующих хозяйским взором, он сообщил:

– Так, господа хорошие, трамвай дальше не идет. Выходь!

Пассажиры зашумели переговариваясь, но спорить тут было бессмысленно, поскольку причина такого события всем была ясно видна в окно. Все засуетились, продвигаясь к выходу.

– Газеты, газеты нужно читать, милостивый государь! Да-с! – с этими словами усатый господин шагнул в проем трамвайной двери и исчез в толпе.

– Да-с… – повторил Маршин, почесав кончик носа. – Ситуация, однако…

Но делать было нечего, сидеть в трамвае смысла не было никакого. Что ж, не попав на цирковое зрелище, он может компенсировать эту потерю, посетив зрелище другого рода. С такими мыслями инженер Александр Маршин и вышел из вагона.

Людское море было полно течений и водоворотов. Сходство тем более усиливали волны возбуждения, которые прокатывались по толпе от событий, происходивших где-то в стороне Александровского вокзала.

Шум, гам, крики и возгласы. Вопросы, не получающие ответов, ответы на вопросы, которые никто и не задавал, мнения, интересные лишь тому, кто их высказывал, небылицы, которые тут же подхватывались толпой и неслись, набирая ход, словно идущий на всех парах Восточный экспресс, разгоняясь, как ему и положено, от платформ железнодорожного вокзала и устремляясь туда, в сторону старообрядческого храма Николы Чудотворца, отражаясь эхом и растекаясь по Тверской-Ямской и в обе стороны по Камер-Коллежскому валу.

– Смотрите! Казаки Конвоя!

– Что вы! Это же горцы!

– Какие горцы?

– Дикая дивизия!

– Позвольте!

– Мир!

– Смотрите!

– А правду говорят, что у них седла коврами покрыты?

– Прекратите болтать глупости, сударыня!

– В коврах они невест воруют!

– Ах, что вы говорите! Как романтично! А в Москве будут невест воровать?..

Усмехаясь, продвигался сквозь толпу инженер Маршин, ловя обрывки фраз и волнений и выбирая курс. Судя по всему, начало действа все же будет не там, а с другой стороны, там, где за парапетом Тверского путепровода раскинулась огромная площадь.

Однако протиснуться к парапету было не так просто, даже с учетом роста и ширины плеч, ведь людская масса здесь была спрессована сверх всяческой меры. Впрочем, рост позволял Александру Тимофеевичу видеть происходящее и через несколько рядов, стоящих впереди. Видеть, как на пространстве перед Александровским вокзалом людское море заколыхалось, заволновалось в ожидании и вдруг замерло в наступившей тишине.

Где-то за вокзалом зазвучал оркестр, играя встречный марш. И вот, к восторгу собравшихся, из-за поворота появился алый всадник на белом коне, за которым скакала группа всадников также в алых бешметах, но на лошадях иной масти.

– Что там? Что там? Ну, кто-нибудь, скажите!

Маршин опустил взгляд и посмотрел на подпрыгивающую рядом с ним прелестную барышню, которой явно ничего не было видно.

– Царь на коне выехал, – сообщил инженер девушке, – скачет вдоль цепи казаков Конвоя.

– Ой! – захлопала в ладоши барышня. – Меня услышали! Спасибо вам, сударь! А что там еще происходит?

Александр усмехнулся и стал комментировать происходящее:

– Вот они доскакали. Император что-то говорит людям на площади, все кричат какие-то здравицы.

– А что? Что он сказал? – взмолилась барышня. – Как жалко, я так ничего не увижу и не услышу…

Собственно, сам Маршин также ничего не мог расслышать из-за расстояния и шума толпы.

– Хотите посмотреть на царя поближе? – вдруг спросил он, оглядываясь.

– Ой, хочу, – обрадовалась девушка, – конечно же хочу!