— Я не обязана это терпеть… Это же не настоящий процесс…

Ее губы дрожали.

— Да или нет, доктор Кейси?

Ответа не последовало.

— Да или нет?!

Ее лицо дрогнуло.

— Действительно ли вы получили место в престижной резидентуре[13]в результате лжи и подтасовок?

— Да, — сказала она дребезжащим голосом.

— Подтасовки имели место при вашем попустительстве?

— Да. — Она уже всхлипывала.

— Вы проходили одно собеседование за другим, выдавая себя за ту, кем на самом деле не были, с целью получить работу, которой не заслуживаете?

— Да. Да. Да.

Протесты защиты сыпались, как осенние листья, но я не обращал на них внимания.

Я даже недослушал ее последний ответ.

Свидетельство эксперта защиты было дезавуировано. От эксперта-свидетеля осталось мокрое место.

Я вернулся за наш стол. Дафна посмотрела на меня с гордостью, граничащей со сладострастием.

Я слышал шаги Сары, покидавшей зал суда. Но я не нашел в себе смелости проводить ее взглядом.

Процесс мы выиграли. Так объявил глава жюри присяжных, стоя с листком бумаги в руке. Судьи раскритиковали наши выступления, но я не помню ни слова из того, что они говорили. Я повторял про себя — с облегчением, но полувопросительно: «Мы победили? Мы победили? Мы победили?»

Солнце почти село, аудиторию заливал пурпурный свет. Судьи ушли. Большинство зрителей разошлись по домам.

— Это надо отметить, — сказала Дафна.

— Подожди секунду.

Я пошел к Джону и Найджелу.

— Ты куда? — окликнула она меня.

Они по-прежнему сидели за своим столом. Джон уткнулся в записи. Найджел без всякого выражения смотрел вперед, как ребенок, которому сообщили, что умерла его собачка.

— Поднимайтесь, — сказал я им. — Мы идем в бар.

Они посмотрели на меня как на сумасшедшего.

— Я не шучу, пошли отметим. Все закончилось. Мы целый месяц себя гробили. Идемте. Я угощаю.

— Что-то не хочется, — ответил Найджел.

— Мне без разницы. Я ставлю всем выпивку, а потом можешь уйти, если хочешь. Уж это-то ты мне должен.

Я не желал слушать возражений и каким-то образом уломал их пойти с нами в «Богатого бездельника». Они еще не пришли в себя, и им было все равно. Этакое онемение чувств. Мы сидели за дубовым столом, напоминая директоров похоронного бюро, но после второго пива этих двоих немного отпустило.

— Все-таки универ влияет на мозги, — говорил я. — Ну когда мы успели стать такими серьезными?

— Разве ты не повеселился, разваливая наш процесс? — обронил Найджел. В его тоне слышались лишь нотки горечи — существенное улучшение по сравнению с тем, что было час назад.

— Откуда ты столько знаешь о нашем свидетеле? — спросил Джон, качая головой. Мы действительно не видели экспертов противной стороны до суда и даже не знали их имен. Андерсон, должно быть, озадачен насмерть.

— Я знаю ее, — сказал я. — Встречались в кампусе.

— Повезло девушке, — сухо заметил Найджел.

Прогнав противное сосущее ощущение под ложечкой, я сменил тему:

— Нет, кроме шуток, вы вообще ходите куда-нибудь? Дурачитесь, прикалываетесь? Или вы всегда как секретари верховного суда?

— Джон раньше выкидывал коленца, — вмешалась Дафна.

— Не верю!

— Это ты о чем? — спросил Джон, впервые после вынесения вердикта поднимая на нас глаза.

— Ну как же, про тот стол!

— Мы же договорились не вспоминать об этом!

— Если ты будешь молчать, я сама расскажу, — улыбнулась Дафна.

— Прекрасно. Давай, рассказывай. — Джон откинулся на спинку стула, закрыл глаза и прижал бутылку ко лбу.

— Дело было в Оксфорде, — начала Дафна. — Джону с приятелями заблажило поиграть в покер. После нескольких бутылок один из его мажорных друзей — кто, кстати, это был, Том, что ли? — решил, что большие круглые столы в столовой отлично подойдут для покера. Это надо видеть: огромные деревянные столы, семь или восемь футов в диаметре. Они его впятером еле подняли. Так вот, после обеда, когда в столовой было пусто, Джон и его приятели потихоньку вернулись и вынесли один стол. Дальнейших действий эти стипендиаты Родса как-то не продумали — вышли со столом, и все.

— Не может быть, — потряс головой Найджел. — Ты украл в Оксфорде стол?

— Ага. — Уголки губ Джона тронула улыбка.

— Главное, им почти удалось! Они прошлепали полкампуса, но когда несли стол через двор, их остановил охранник.

— О нет!

— И что было?

— О, это вообще кайф, — сказала Дафна. — Все струхнули, кроме Джона. Он посмотрел в упор на охранника и сказал с каменным лицом: «Вы что думаете, мне очень хочется тащить этот стол через весь кампус?» И так сказал, что охранник заморгал и отпустил всю компанию!

Все уже улыбались, даже посмеивались.

— Уверенность в себе, — блаженно вспоминал Джон, — это главное в жизни.

Он отпил пива.

— И стол остался у них?

Дафна рассмеялась:

— Нет, он в дверь не прошел!

Джон, покраснев, опустил глаза. Остальные захохотали.

— И что, назад отнесли?

— Не совсем… — Дафна покачала головой. — Вынесли на площадку для сквоша.

Не знаю почему, но сквош меня добил. Я хохотал до слез, до колик, словно из меня выходил весь двухмесячный стресс.

Я почувствовал, что в нашей четверке наступила оттепель. Все стало почти как на обеде у Найджела, до того как нас разделили дурацкие процессы и таинственные клубы, которые нельзя упоминать вслух по каким-то пафосным причинам.

— Вот что важнее всего, — сказал я наконец. — Настоящий момент и дружба. Вечером все остальное надо из головы выбрасывать.

Все согласились, но без особого энтузиазма.

Джон и Найджел, пошатываясь, разошлись по домам. Мы с Дафной отстали и шли вдвоем. Я не знал, что сказать. «К тебе или ко мне?», как вы понимаете, тут не годилось.

— Возможно, мы увидимся завтра вечером, — сказал я. Завтра было одиннадцатое, дата второй встречи, согласно таинственному приглашению, невесть откуда взявшемуся на моей кровати.

Дафна улыбнулась: