— Может быть. Кто знает, что нам готовят? — Она погладила мой локоть. — Ты сегодня отлично выступил. Я знала, что сделала правильный выбор.

— Ты сама была великолепна.

Дафна театрально зевнула и потянулась.

— Ой, глаза закрываются! — Она прильнула ко мне и коротко обняла, затем пожелала спокойной ночи и ушла, оставив меня в замешательстве, как свежевыпотрошенного и выброшенного основного свидетеля.

На следующее утро я проверил свой банковский счет. До конца семестра, то есть до получения очередного чека по студенческому займу, у меня оставалась тысяча долларов. Я снял восемь сотен и купил костюм.

Одиннадцатое ноября стало вторым днем бабьего лета, начавшегося одновременно с нашим процессом. Я почти забыл холод октября; дни стали солнечными и радостными — на солнце тепло, в тени свежо. Я подстригся, попросив покороче. Обычно я оставлял мои немного вьющиеся волосы высохнуть как есть. Сегодня я разделил их слева на пробор и гладко расчесал. Надев новый костюм, посмотрел в зеркало и не узнал себя.

В полученном приглашении информации было еще меньше, чем в первом. Только дата и время. Ни адреса, ни инструкций.

Единственная возможность, рассудил я, — снова отправиться к дому 2312 на Морланд-стрит. Я поехал туда заранее, на случай если ошибусь и придется импровизировать.

По пути я гадал, кого сегодня увижу. Встречу ли снова элегантного мистера Кости? Покажет ли он мне новые экспонаты своей безумной коллекции?

Увижу ли старика в рыжем парике, удалившегося от дел юриста, который расспрашивал о моем деде и проверял, достаточно ли сильно я этого хочу? Сегодня ему не придется спрашивать об этом.

Пряничный домик на Морланд-стрит выглядел по-прежнему. Я позвонил. Молодая женщина, по виду клуша-домохозяйка, отодвинула занавеску и взглянула на меня через окно. За ее спиной двое детей гоняли мяч.

— Да?

— Здравствуйте, я Джереми Дэвис. Я ищу… — я даже не знал его имени, — джентльмена, который здесь живет.

— Простите, кого вы ищете?

— Мужчину, который живет в этом доме. Седой, с меня ростом…

— Здесь таких нет. — Она подняла одного из малышей, который цеплялся за ее брюки, оглядела меня с головы до ног, задержав взгляд на костюме, задернула занавеску и открыла дверь. — Мы въехали сюда две недели назад. Может, вы ищете тех, кто жил здесь раньше?

— Въехали две недели назад?

— Да.

— Вы уверены в этом?

Она подняла брови.

— Абсолютно.

Я тщетно пытался собраться с мыслями.

— А прежние владельцы не оставили нового адреса?

— Нет, я с ними вообще не встречалась. Извините, больше ничем помочь не могу.

— Вы уверены, что мне не сюда? Что меня здесь не ждут?

Она снова оглядела меня.

— Прости, малыш, не знаю, что тебе и сказать.

— Все равно спасибо.

— Не за что. Осторожнее за рулем.

Странное замечание, поскольку я пришел пешком. Но, повернувшись, я увидел на другой стороне улицы машину с работающим мотором. Машина была нерядовая (я не очень разбираюсь в марках, но «бентли» узнал сразу), с тонированными стеклами. Водитель, стоявший у задней правой дверцы, принадлежал к другой эпохе — длинное пальто, черная шоферская фуражка, кожаные перчатки с раструбами.

Наши взгляды встретились. Он отвел глаза почти сразу, опустил голову и потянулся, чтобы открыть дверцу. Он стоял у «бентли», держа дверцу приоткрытой и глядя в землю.

Я оглянулся, но никого не увидел. Улица была пуста. Тишину нарушало лишь тихое урчанье мотора. Дверь дома 2312 была закрыта, а его новая хозяйка обитала в другой вселенной, отгороженной занавесками.

Я пошел к машине. Чем ближе я подходил, тем ниже, казалось, шофер опускал глаза.

Да какого черта, подумал я, почему бы и не сесть в машину? Не убивать же меня собираются. Хотя, услужливо напомнил мне мозг, большая часть киношных убийств начинается с фразы «Садись в машину». Что я, ненормальный, лезть в «бентли»? Что я, сумасшедший, пройти мимо? Я же не знаю, куда идти. Великолепный коричневый кожаный салон был совершенно пуст. Неужели это все для меня? Последний вопрос: не перерубит ли мне горло водитель каратистским ударом ребра ладони, если я попытаюсь сесть в «бентли»?

Решившись, я опустился на сиденье. Шофер захлопнул за мной дверцу.

Как оказалось, стекла были не просто тонированными, а непрозрачно-черными. Я ничего не видел. Еще одна забавная особенность — отсутствие ручек с внутренней стороны. Водитель сидел за прозрачной закрытой перегородкой. Куда бы он ни ехал, нам, стало быть, по пути. Все, что я мог, — смешать себе коктейль в мини-баре. Откинувшись на мягкую спинку, я наслаждался тихим гуденьем мотора.

По моим подсчетам, ехали мы полтора часа.

«Бентли» остановился в городском квартале, шумном и ярком. Надо мной возвышался небоскреб — серое здание в стиле ар-деко с каменными цветами и медузами над третьим этажом. Стекла покрыты городской копотью. «Бентли» стоял посередине длинного здания — табличек с названием улицы я не мог разглядеть ни справа, ни слева. Водитель отступил назад и кивнул в направлении входа в здание, после чего снова наклонил голову. Это показалось мне намеком, и я вошел, как важная персона. «Да знаете ли вы, кто я такой?» — говорила моя походка безразличным пешеходам, спешившим по улице. Случайный автолюбитель проводил меня глазами.

Швейцар, слегка поклонившись, жестом пригласил меня внутрь и улыбнулся:

— Мистер Дэвис?

— Да.

Он произнес мое имя с особым ударением, словно оно что-то значило.

— Двадцать восьмой этаж, пожалуйста. Вас ожидают.

В лифте оказался лифтер, он закрыл дверь и поднял рычаг. Подъем получился быстрым, без остановок. На двадцать восьмом этаже лифтер остановил кабину и любезно улыбнулся:

— Приятного вечера, сэр.

— Вам тоже.

Дать ему чаевые? После покупки нового костюма у меня на счете наверняка меньше, чем у лифтера. Я уже решил не просить денег у родителей до весеннего чека по займу. Они и так залезли в долги, чтобы помочь мне с обучением в университете Лиги плюща. Больше просить не стану.

Я спохватился, что не знаю, в какую комнату идти, но в конце коридора приоткрылась дверь, из-за которой с улыбкой выглянула очень эффектная пожилая (за шестьдесят) женщина.

Ее серебристо-белые волосы — каре, колеблющееся между профессиональным и чувственным, — были заложены за большие уши. Она подняла руку и заправила несколько выбившихся прядок пальцами музыкантши, медленно проведя ногтями по кромке уха. Ее лицо я счел аристократическим. Серый костюм с белоснежной блузкой облегал стройную высокую фигуру. Когда я подошел ближе, незнакомка сказала: «Пожалуйста», — и отступила, пропуская меня.