Он покачал головой:

— Ты выглядишь измотанной. Пойдем-ка отсюда.

Расправив плечи, Диди выпрямилась:

— Конечно, я немного устала, но я не настолько хрупка, как ты считаешь. Я работала в таких же реабилитационных центрах в Сиднее. И мне уже приходилось видеть подобное.

Камерон с уважением взглянул на нее, а вслух заметил:

— Сегодня днем тебе было плохо.

— Сейчас мне хорошо. Я должна помочь Джоан помыть…

— Она уже все сделала. Центр закрывается.

Диди заметила, что дети расходятся. У двери появился охранник.

— Куда они теперь пойдут?

— Туда, откуда пришли. — Камерон вздохнул. — Во всяком случае, они знают, что здесь им ничто не угрожает, хотя бы на короткое время. Пошли.

— Они верят тебе, — тихо сказала Диди, когда он взял ее за руку.

Камерон припарковал автомобиль в подземном гараже. Должно быть, он сошел с ума. Желанная женщина готова скрасить его ночь, а он колеблется.

Сжимая руками руль, он спросил, не хочет ли Диди прогуляться.

Ответ ее прозвучал весьма двусмысленно:

— Если хочешь.

Наблюдая, как Диди открывает дверцу автомобиля, он так и не смог понять, почему она говорит с ним таким тоном. Беря пиджак с заднего сиденья, Камерон пожалел, что взял ее с собой в центр. Диди увидела больше, чем он намеревался ей показать.

Включив автосигнализацию, Камерон повернулся к Диди. Ее кожа казалась почти прозрачной в ярком свете фонаря. Он медлил.

— Ты уверена, что выдержишь прогулку?

Она плотнее запахнула пальто.

— Конечно.

Несколько мгновений они шли рядом, не касаясь друг друга. Ночной бриз принес запах реки и соблазнительный аромат японских блюд. В ночном баре неподалеку играла музыка. Во рту у него пересохло. Выпить бы сейчас двойную порцию виски со льдом. Что-нибудь, лишь бы унять волнение.

— Я хочу выпить. Здесь бар, который, думаю, тебе понравится. — Он взял ее за руку.

Вестибюль бара был облицован мрамором теплого темно-каштанового цвета, свет из огромных люстр отбрасывал радужные блики.

— Мы одеты неподобающе, — заметила Диди, проходя мимо посетителей в мерцающих платьях и отглаженных вечерних костюмах. — Ради бога, ведь это первоклассное заведение!

— Тогда ты должна чувствовать себя здесь как дома, — неудачно пошутил Камерон, сжимая ее пальцы. — На нас никто не смотрит.

Они нашли столик, относительно уединенный.

— Что будешь пить?

Сняв пальто, Диди тряхнула головой:

— Никакого алкоголя: я принимала лекарство. Зеленый чай, если его здесь подают.

— Значит, чай.

Скрестив руки, она положила их на стол. Увидев ложбинку в декольте ее выцветшей розовой футболки, Камерон мечтал забыть о Лизи, Эйми и остальном мире и сосредоточиться на сладостном развлечении, которое могла предложить ему Диди.

— Что бы ты хотела помимо чая?

— Надев халат, снова улечься на мягкий диван, забыться и… — Диди замолчала. Их взгляды встретились, и на нее нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Между ней и Камероном словно пробежала искра.

Он предложил:

— Забудь о халате и расскажи мне, что еще ты хочешь.

На ее щеках появился румянец.

— Я знаю, что у тебя на уме.

— Ты чертовски права. Я кое-что задумал…

Принесли заказ, и они умолкли. Камерон оплатил счет, а потом откинулся на спинку стула, наблюдая, как Диди краснеет все сильнее.

— Сказать тебе, о чем я думаю? — Кам наклонился вперед, чтобы видеть золотые искорки в ее серых глазах. — Я собираюсь раздеть тебя. Медленно. Потом исследовать каждый дюйм твоего тела руками и языком. Каждый дюйм. — Он взглянул на ее груди. — Или, может быть, я не стану утруждать себя и позволю тебе раздеться самой. Я буду наблюдать, а потом…

— Думаю, ты должен раздеться первым. — У Диди покраснела даже шея; ее взгляд упал на его колени. — Мне нужно видеть, насколько ты возбужден.

— Я уже на грани, — тихо сообщил он, видя, как округляются ее глаза и расширяются зрачки.

— Ну, тогда… — Диди подняла чашку, отпила чай; она улыбалась, оценив комизм ситуации. — Очень плохо, что нам предстоит двадцатипятиминутная прогулка по холоду.

Камерону тут же расхотелось гулять. Он сделал большой глоток виски, чтобы смочить пересохшее горло.

— Мы можем оказаться в теплой комнате через десять минут.

Диди звонко и чувственно рассмеялась:

— Ты уверен?

Он улыбнулся в ответ:

— Уверен. Как насчет отеля? — К чему терять время? — Что скажешь? Ты в игре?

Она моргнула:

— Ты серьезно?

— Тебя это не устраивает? — Камерон снова поднес бокал к губам.

— Хочешь сказать, что мы явимся в отель без багажа и потребуем у портье номер на час? — Диди поставила чашку на блюдце. — Интересно, часто ли парочки являются в роскошный пятизвездочный отель, чтобы провести часок в постели?

— Кто сказал, что мы будем торопиться?

Ее глаза словно подернулись дымкой.

— А как ты думаешь, сколько нам понадобится времени, Камерон?

Его постоянно очаровывал ее образ — порочный и невинный одновременно.

— Столько, сколько потребуется. — Он залпом допил виски. — Домой мы должны вернуться к половине седьмого.

Диди посмотрела на часы, сделала несколько больших глотков чая, взяла пальто и поднялась:

— Тогда нам лучше приступить к делу.

— Ах, у меня маленькая проблема. — Камерон взглянул на свои брюки.

Диди прильнула к нему, коснувшись грудью его плеча, и прошептала на ухо:

— Иди за мной и ничего не бойся.

Сплетя пальцы с ее прохладными тонкими пальчиками, он произнес:

— Я именно это и намерен сделать, дорогая.

— Поторопись!

— Быстрее не могу, — тихо признался Камерон, держа ее за руку и засовывая перфорированную карту-ключ в замок.

Наконец-то дверь открылась, и они ввалились в номер, будто пара перевозбужденных подростков. Сумка, пиджак и пальто полетели на пол. Они не удосужились включить свет.

— Диди… — Камерон повернулся, прижал ее спиной к двери и страстно припал к ее губам.

От перевозбуждения у него может случиться инфаркт. Но зато он умрет счастливым. Камерон поднял голову, чтобы они оба перевели дыхание. Грудь Диди высоко вздымалась и опускалась; через ткань футболки он чувствовал, насколько напряжены ее соски.