В делах есть несколько телеграмм с надписью «перехваченная».

Н. Н. Абаканович (бывший помскаресп) в 1920 г. заключает свой разбор: «Вместо связи был хаос, повлекший за собой гибель лучших войск и провал операции».

Попытаемся же, не разбирая детально, наметить, какие были недочеты в организации и службе связи.

1. Неправильный принцип снизу вверх, а не сверху вниз, т. е. штаб фронта должен был устанавливать связь с армией, армия — с корпусами, а не наоборот.

2. Отсутствие начальников связи, объединявших все средства связи и понимавших их назначение.

3. Полное неумение использовать средства связи — телеграфную роту, радиостанции, летучую почту. Неумение правильно организовать охрану линии.

4. Вопросы организации связи заранее не обдумывались, как связь во время всей операции, так и переходы штабов были подготовлены по-детски нелепо.

5. Отсутствие связи с соседом, что никого даже не волновало.

6. Все вышеизложенные причины являлись следствием несознавания важности связи как Генеральным штабом, так и высшим комсоставом русской армии[23].

При всем этом: «Располагая многочисленными преимуществами, а особенно русскими радиотелеграммами, немцы не вполне еще справились со своей задачей и упустили многие представлявшиеся им возможности. Причиной этого явились оперативные промахи (порой неряшливость) некоторых германских военачальников и весьма неудачные в тактическом отношении боевые действия германских войск, терпевших в ряде боев жестокие поражения»[24].

Галицийская битва 5 августа — 13 сентября 1914 г. привела к одной из крупнейших побед русской армии в Мировую войну.

М. Ронге так оценивал деятельность австрийской радиоразведки в данный период: «Исключительно ценным, непревзойденным источником информации оказалась русская радиотелеграфная служба; русские так же неосторожно ею пользовались, как и немцы в первое время войны. Какая бывала у нас радость, когда мы перехватывали один за другим незашифрованные приказы! Еще большая радость была у нас, когда шифр прерывался отдельными незашифрованными словами. Мои… дешифровщики с энтузиазмом бросались разгадывать эти загадки. Иногда расшифровка удавалась путем догадок, а иногда при помощи прямых запросов по радио, во время радиопередачи. Все это требовало, понятно, громадных усилий. Надо было одновременно знать подразделения армии противника и имена высших командиров, чтобы таким образом с пользой выяснить, от кого идет та или иная радиотелеграмма и кому она направлена»[25].

Оценивая деятельность своей службы, он говорит, что австрийцы в отношении радиодисциплины были осторожнее русских и свои рации весьма ограниченно применяли для передачи оперативных приказов, зато в широких размерах использовали их для подслушивания. Тем большее значение имела радиоразведка в начальный период войны, когда сведения о противнике зачастую характеризовались противоречивостью, запаздыванием и пр., в то время как данные радиоразведки доставляли сведения, как говорится, «из первых рук».

Начальник Генерального штаба австрийской армии Конрад фон Гетцендорф в своих мемуарах отмечал, что начиная с сентября 1914 г. австрийцы имели возможность информировать свое командование о распоряжениях, которые противник передавал по радиотелеграфу. Данные К. Гетцендорфа по времени совпадают со сведениями М. Ронге, и первые перехваченные наиболее важные оперативные распоряжения русского командования относятся как раз к периоду Галицийской битвы.

Вместе с тем успехи русских армий привели к тому, что «в это время результаты нашего радиоподслушивания были взяты под сомнение: были выдвинуты опасения, что русские посылают по радио заведомо ложные приказы, чтобы ввести нас в заблуждение. Только с большим трудом удалось восстановить доверие к правильности нашей работы в области радиоподслушивания»[26]. Тем более, что 3-я и 8-я армии русского Юго-Западного фронта крайне скупо использовали радиосвязь в оперативных целях.

Центральная телефонная станция

Тем не менее служба радиоперехвата оказала австрийскому командованию неоценимые услуги в этой неудачной для него битве.

Во-первых, это касалось ситуации вокруг 1-й австрийской армии. Австрийцы явно переоценили результат Томашевского сражения (северный фас Галицийской битвы), посчитав 5-ю русскую армию небоеспособной. Н. Н. Головин отмечал: «Введенный в заблуждение хвастливыми донесениями и докладами ген. Ауффенберга и чинов его Штаба, ген. Конрад предполагал русскую 5-ю армию ген. Плеве настолько разбитой, что считал возможным оттянуть с Томашевского поля сражения большую часть сил Ауффенберга с тем, дабы ударить ими в правый фланг наступающей на Львов русской 3-й армии»[27].

Между тем в 5-ю армию были влиты пополнения, и она 22 августа вновь перешла в наступление, сыграв решающую роль в развернувшемся сражении. 22 августа частями 25-го армейского корпуса был проведен успешный бой у Машева с 10-м австро-венгерским корпусом (пленено более 1,6 тыс. австрийцев). 25 августа войска П. А. Плеве во взаимодействии с частями 21-го армейского корпуса 3-й армии разбили у Посадова группу эрцгерцога Иосифа Фердинанда (противник потерял 2,4 тыс. человек пленными и 18 орудий). 5-я армия двумя равными частями выполняла задачи в разных направлениях: правой (25-й и 19-й корпуса) содействовала 4-й армии, левой (5-й, 17-й и конный корпуса) — 3-й армии.

Телефонное имущество

Выход соединений 5-й армии в обход правого фланга и в тыл 1-й армии противника привел к тому, что командование 1-й австро-венгерской армии приняло решение о прекращении боев и об отводе армии за р. Сан. Этот момент был переломным в ходе Галицийской битвы на ее северном фасе. По свидетельству М. Ронге: «…мы получили секретные сведения о том, что русские войска двигаются по направлению к пустому пространству, образовавшемуся возле 1-й армии. Мы сначала этим слухам не верили, но никогда не обманывавшее радиоподслушивание подтвердило эти сведения, и нам удалось выяснить, что 5-й и 17-й корпуса разбитой при Комарове (Томашевское сражение. — А.О.) 5-й армии вернулись обратно и вторглись во фланг 1-й армии. Так как резервов для обеспечения тыла нашего фронта у нас не было, то пришлось принять решение об отступлении»[28]. Дело в том, что когда между 1-й и 4-й австрийскими армиями образовался разрыв, австрийцы получили агентурные сведения, что в образовавшийся прорыв двигаются крупные колонны русских, к этим сведениям отнеслись с недоверием. Но когда эти данные нашли подтверждение в русском радио (из перехваченной радиодепеши австрийцы усмотрели движение 5-го и 17-го русских корпусов), австрийское командование, видя нависшую угрозу в виде глубокого обхода русскими левого фланга 4-й армии, приняло решение об отходе и об отводе всех австрийских армий за р. Сан.

Телефонный аппарат

Русская радиограмма была перехвачена 28 августа[29]. И именно благодаря данным радиоразведки австрийское командование вовремя приняло решение о выходе из сражения, отходе и отводе всех армий за р. Сан.

Кроме того, австрийская радиоразведка вскрыла состав русской группировки и силу подходивших резервов. Во многом благодаря этому поражение не