равновесия — смерть. В нашем мире всё так же, — он развёл руки в стороны, делая вид, что пытается балансировать. — Если не будет равновесия — мир рухнет. Чтобы этого не произошло, я готов на всё. Даже на то, что люди считают злом. Хотя добро и зло — это не застывшие понятия, хранящиеся в палате мер и весов. Это всего лишь ярлыки. Инструменты для управления толпой. К примеру, не так давно здесь, в Европе, сжигали ведьм на кострах, а у нас в США линчевание негров было делом благим, а сегодня это зло. В Париже и Риме маршировали фашисты, и граждане осыпали их цветами…

— Мне кажется, вы просто держите меня за идиота, — перебил его Владлен и поднялся со стула. — Если вы не хотите мне говорить, кто ваш хозяин, то вряд ли есть смысл в нашем сотрудничестве.

— Не обижайтесь! — Генри вскочил вслед за ним. — Но я на самом деле не имею права вам что-либо рассказывать. Могу лишь добавить, что «Большая игра», в которую мир с таким энтузиазмом играл несколько столетий, закончилась. В двадцатом веке победили силы, которые я представляю. Теперь весь мир участвует не в «Большой игре», а в «Большом спектакле», сценарий к которому пишем мы. Все роли, даже самые маленькие, исполняют нанятые нами актёры. Все политики, журналисты, тираны, президенты и народные кумиры — всё это актеры, которые получают зарплату в одной кассе, только в разных окошках. Ни одной случайной реплики. Всё только по нашему сценарию, — Генри держал Владлена за локоть, будто боялся, что тот уйдет. — Та интрига, та борьба, которую видят люди, придумана нами только для того, чтобы отвлечь их от главного. А главный приоритет — сохранение человечества и планеты. Да, для этого иногда нужны большие жертвы. Иногда войны. Но цель оправдывает всё, — победоносно объявил Генри и посмотрел на сцену кукольного театра, где начиналась какая-то пьеса. — И в любом случае каждый должен играть свою роль. Не может Пьеро стать Арлекином, нигериец немцем, а Бангладеш Италией. У каждого своё место, которое определили мы. Поэтому для вас сотрудничество с нами — последний шанс удержаться и не скатиться в третий мир. В небытие.

Владлен вспомнил счастливых людей, собравшихся на Красной площади той апрельской ночью шестьдесят первого года. Получается, что сейчас он готовится предать все их мечты и надежды. Ему захотелось ударить этого самодовольного потного американца.

— А если появится Буратино, который захочет создать свой театр и играть в нём свои спектакли? — спросил Владлен.

— Помните, в каморке папы Карла был холст с нарисованным очагом, а за ним та самая дверь в сказочную страну? — Генри отпустил руку собеседника и сел обратно за стол. — Не все поняли этот намёк. В новый мир можно попасть только через огонь. Через страшную войну. Может быть, те, кто выживут в ядерной войне, и смогут создать свой театр, но деревянные куклы просто сгорят. Как сгорела Москва в 1812… Как потом сгорел Наполеон… Всё должно идти по нашему сценарию. Мы и нужны, чтобы не допустить слишком активных игроков до возможности играть в свою игру. К примеру, Альде Морьячи.

— Так это вы его убили? — вдруг осенило Владлена.

— Я его не убивал! Я не сторонник таких методов, — отмахнулся американец. — Любого человека, а тем более политика, можно уничтожить с помощью информации. Вот представьте, что завтра какая-нибудь итальянская газета опубликует материал, что вы продали мне какие-нибудь секретные коды запуска ваших ракет. А на полученные деньги развлекались на яхте с малолетними марокканками. Через день эту информацию перепечатают большие газеты. И всё. Вы станете предателем. Никто не станет проверять, правду напечатала газета или ложь, — Генри пристально посмотрел на Владлена, проверяя, правильно ли тот понял его слова. — Сейчас у вас есть возможность занять достойное место в существующем театре. Пусть не директора, но и не жалкого Пьеро.

— Зачем Советскому Союзу играть по вашему сценарию? Наше вооружение…

— Да кого волнует, сколько у вас бомб и ракет, — нетерпеливо прервал его Генри. — Ни один человек в вашей стране никогда не решится их применить. Это самоубийство. Повезёт лишь тем, кто умрёт сразу. К тому же миром правят не военные, а банкиры. Миром правят деньги.

— А мне лично зачем участвовать в вашем спектакле?

— Вы будете писать сценарии для миллионов людей. Это огромное удовольствие знать, что их жизнь зависит от вас… Это лучше секса, денег и всего остального вместе взятого.

Взгляд Владлена упал на безупречно начищенные кожаные ботинки Генри. Он вспомнил свои детские мечты, закрыл глаза и тихо произнёс:

— Я согласен. И подготовлю материалы для встречи наших лидеров.

— Какие гарантии нужны лично вам? — мгновенно среагировал американец.

— Я вам верю. Надеюсь, вы меня не обманите.

Генри поперхнулся и так раскашлялся, что чуть не упал со стула. За его многолетнюю практику Владлен был первым человеком, который ничего не потребовал.

— Хорошо. Это правильно, — наконец придя в себя, сказал он. — Но от меня потребуют подтверждения вашего согласия. Подтверждение делом. Там, — он показал рукой куда-то наверх, — словам не доверяют.

— Какие доказательства вам нужны? — спокойным голосом спросил Владлен.

— У нас есть информация, что в самое ближайшее время в Италии начнётся грандиозная забастовка, которая может перекинуться на всю Европу. Возможно, она уже началась. Необходимо её остановить, — объяснил Генри Киссен.

— Да я знаю. Мы её остановим.

— Хорошо, — кивнул головой Генри. — Второе… Поддержку коммунистически режимов необходимо свернуть по всему миру.

— Я постараюсь убедить наше руководство в необходимости этого шага, — кивнул Владлен.

— Да уж. Постарайтесь, — голос Генри изменился. Вместо заискивания в нём теперь зазвучала требовательность. — И третье. Если вы соглашаетесь занять место энергетической державы, то вам незачем развивать некоторые отрасли своей экономики.

— Что вы имеете в виду? — у Владлена, несмотря на жару, на лбу выступила холодная испарина. Он не представлял, как объяснит это в ЦК. — О каких отраслях вы говорите?

— О высокотехнологичных. Об электронике в первую очередь. Об авиационной и автомобильной промышленности. О станкостроении. Всё это вам не понадобится. Купите у нас.

— А куда мы денем такое количество людей? — возразил Владлен.

— Ну, во-первых, это можно сделать не сразу, а в течении нескольких лет. А во-вторых… Ну не впишутся эти люди в новые условия. Вам-то что? Всё это можно представить как благо для будущего страны. У вас и так с кадрами плохо. Пропаганда — сильное оружие. Народу вообще необязательно всё знать. Точнее, ему это даже вредно, а для нас опасно, — Генри рассмеялся. — Представьте, овцы сообразят, что они нужны лишь для шерсти и мяса… —