Сопровождающий спустился минут через двадцать, заставив меня начать раздражаться. Внешний вид его тоже вызывал раздражение — типичная «кабинетная крыса», только начинающая. На вид меньше двадцати пяти, а веса лишнего килограммов тридцать уже нажил. На полосу бы препятствий его да прогнать пару раз да по такой жаре месяц так, и лишних килограммов как не бывало. Но нет, такие покупают препараты различные от ожирения, на диеты садятся… Как женщины, прости господи.

— Князь Воронцов? — спросил он, пытаясь отдышаться после бега по лестнице и осматриваясь так, как будто в комнате спрятался кто-то еще.

— Собственной персоной, поручик. Кстати, если вы забыли правила этикета, то я напомню — Ваше Превосходительство.

— Так точно, Ваше Превосходительство, — послушно повторил поручик с лишним весом, тщетно пытающийся привести в порядок свое дыхание, — генерал от артиллерии Скворец изволят ожидать вас в своем кабинете.

— Изволят ожидать… Тогда не будем заставлять генерала ждать слишком долго…

В аппарате ГВС, как и в любой плохо построенной организации, куча народа. В коридорах все спешат, с умным видом переговариваются. Вся эта картина вызывала у меня только один законный вопрос: если столько народа сидит в аппарате, то сколько же находится в войсках? Советник должен быть в войсках, он должен постоянно контролировать и направлять процесс боевой подготовки личного состава, лично работать над повышением квалификации командного состава части. Он должен лично вникать во все — чем кормят личный состав, почему не проведены положенные стрельбы, полностью ли выполнены регламентные работы по обслуживанию техники в парковый день. Не пустили ли налево солярку и продукты для котлового довольствия. Проходит очень, очень много времени, прежде чем местные военные начинают понимать, что к чему. Начинают понимать, что парковый день, например, — это не нежданно свалившийся дополнительный выходной, а день самой тяжелой работы, что сложная техника нуждается в регулярном осмотре и замене важнейших узлов и деталей, причем не тогда, когда они сломаются, а тогда, когда это предписывает руководство по эксплуатации. А если часть получает новую технику, вместе с ней руководство по эксплуатации, которое механики повертят-повертят в руках, да и отнесут в сортир на бумагу — хорошего ждать не стоит. Ей-богу, вернусь — обращу внимание Николая на то, что здесь происходит. Надо закрывать эту синекуру…

Поднялись по лестнице на пятый этаж, потому что лифт был переполнен. Здесь было намного тише, люди по коридорам не толпились, а промежутки между дверьми в стене были раза в два больше, чем на предыдущих этажах. Из-за одной из дверей, несмотря на звукоизоляцию, доносился негромкий, но отчетливый трехэтажный мат.

Провожатый толкнул одну из дверей, мы зашли в присутствие. Довольно большая комната, заполненная людьми в форме и с папками, причем большей частью — персами, а не русскими. Что здесь делали персы — непонятно, и какого черта они докладывали сюда, а не по собственной подчиненности — тоже непонятно. Вероятно, тут имела место еще одна типичная ошибка советников — советник должен научить подчиненного что и как делать, а не делать всё за него сам. На Востоке, если видят, что ты готов взвалить работу на себя, на тебя ее и свалят, причем с удовольствием, а сами будут бездельничать. Таков Восток — если ты подставляешь спину, будь уверен в том, что на нее усядутся семеро.

Ожидающие доклада взглянули на нас безучастно и вновь погрузились, кто в полудрему от жары, кто в тихие разговоры друг с другом. Недовольства по поводу того, что мы входим к генералу без очереди, никто не выразил — видимо, привыкли.

Генерал Скворец был крупным, массивным, чем-то похожим на танк старой модели — такая же стальная глыба, прущая на тебя. Несмотря на жару, китель застегнут на все пуговицы, лысина обильно покрыта капельками пота. Сюрпризом было то, что в кабинете находился еще один человек — молодой, длинный, выбритый до синевы, с аккуратным, математически выверенным пробором в иссиня-черной шевелюре.

Первым зашел адъютант или помощник, или кто там доложился. Когда я входил, и генерал, и этот второй, штатский, уже встали…

— Господин посол… очень приятно познакомиться… Мы с Олегом Дмитриевичем только что разговаривали, и представьте себе, о вас.

Голос генерала был сиплым, прокуренным, рука вялой и потной. Кровяные капилляры на носу — пьет?

— Вот как? Надеюсь, говорили хорошее?

— О, сударь, только хорошее. Олег Дмитриевич посылал вам и вашей очаровательной супруге приглашение на ежегодный прием, но ответа не дождался. С вами многие хотят познакомиться, и мало кому это удается.

Похоже, мою супругу половина города знает лучше, чем знаю ее я. Не подумайте плохого, я плохого и не имел в виду. Видимо, суется во все щели.

— Обстоятельства, господа, обстоятельства! — Я повернулся к штатскому.

— Олег Дмитриевич Пескарев, управляющий филиала Атомстроя в Персии. Очень рад познакомиться.

— Контр-адмирал, князь Александр Воронцов. Посол Его Величества при дворе шахиншаха Персии.

— Очень рад, очень рад, — повторил управляющий, которому по виду едва ли было тридцать, — надеюсь, что теперь дела в посольстве пойдут как надо. В последнее время мы э… не слишком ощущали поддержку родного Отечества в своих делах.

Упрек, по-видимому, был справедливым.

— Поверьте, господа, я сделаю всё от меня зависящее для отстаивания интересов России в этой стране.

Про подписанные утром контракты и достигнутые договоренности я не стал говорить, хотя по Атомстрою, если память мне не изменяет, там тоже много чего было.

— Очень рады слышать это, — снова заговорил генерал, — что касается меня, то мой кабинет всегда открыт для вас, да и кабинет Олега Дмитриевича — тоже.

С тех пор как я зашел в кабинет, меня не покидало ощущение, что эти двое, как опытные шулеры, играют, подбрасывая друг другу карты. Смысла этой игры я пока не понимал, но ощущение было, и очень сильное.

— Непременно, сэр. Более того, я приглашаю вас и вашу очаровательную супругу к нам, в Екатеринбург-1000. Это пусть маленькая, но всё же частичка России на этой земле с правами сеттльмента. Мы только в прошлом месяце открыли русский ресторан «Медведь», многие продукты там на самом деле русские, доставляются самолетом. Какая там лосятина, господа, эх… Вымоченная в уксусе, и на шашлык.

— Сударь, вы так рассказываете, что не принять приглашение я просто не могу. Решено — в течение ближайших дней я определюсь со временем визита.

Визитная карточка скользнула навстречу мне по столу, я достал свою. Мельком обратил внимание, что на визитной карточке Олега Дмитриевича указано шесть телефонов, в том числе явно телефон правительственной связи.

— Сударь, ходили слухи, что на вас напали, — сказал Олег Дмитриевич, — об этом разговоры ходят по всей русской колонии…

Представляю, какие еще разговоры ходят по русской колонии. Русские колонии за рубежом — это такое место, где тайной не может остаться ничего на свете.