понял?! И ты будешь виноват в моей смерти!

— Хорошо, уговорила, — я повернулся к ней. — Пойдем ко мне.

Лариска, наверное, уже дома. Сдам эту подруженцию на руки сестре и свалю по делам. Может она прикидывается, а может и нет. Девице шестнадцать, запросто может выкинуть что-нибудь… Эдакое. Она мне не нравится, но как-то будет неприятно быть причастным к девчачьей попытке суицида.

— Нет, не смей меня трогать! — вдруг заверещала Надя.

Ах вот оно что, девочка подставу задумала… От дальнего подъезда, видимо, услышав условный вопль, отделилось три фигуры и направились в нашу сторону.

— Убери от меня свои руки, подонок! — фальшиво верещала Надя, терзая ни в чем не повинный рукав куртки.

— Эй ты, быстро оставил девушку в покое! — начал издалека один из троицы. Этакий ломающийся басок. Подростки. Даже не шпана на вид, а такие вполне благополучные мальчишки-школьники. Ну или студенты.

— А то что? — спросил я, сунув руки в карманы.

— Ты чо, не понял что ли? — присоединился к наезду второй.

— Да понял я, понял, — покивал я. — Давайте уже, переходите от слов к делу, а то у меня времени мало. Так что помесились — разошлись, и все довольны. Годится?

Решительности у ребят как-то поубавилось. Один даже как-то попятился. И все трое посмотрели на Надю.

— Ну что вы стоите, как эти самые?! — заверещала она. — Блин, ну вас же трое, вы что его испугались?

— Ну ты… Это… — нерешительно проговорил «басок».

На самом деле, подростки еще как могут быть опасными. Поопаснее многих взрослых, которые уже в курсе, что во-первых, человек смертен, а во-вторых, у всех действий бывают последствия. Но эти ребятишки были явно не из зубастых волчат.

— Что, пообещала, что сиськи покажет? — усмехнулся я. — Я бы на вашем месте взял оплату вперед. Все-таки в криминал вас девчонка втягивает.

— Да что вы его слушаете? — Надя с силой стукнула меня кулачком в плечо. — Набейте ему морду уже.

— В общем, вы как разберетесь, еще заходите, а сейчас мне и правда уже некогда, — сказал я. Повернулся к Наде. — Хорошего вечера, барышня.

Я оттер плечом ближайшего ко мне подростка и быстрым шагом направился к остановке. Из-за этих дурацких приключений время на переодевание у меня не осталось. Как бы не опоздать теперь.

За спиной Надя возмущенно расписывала своим наемным мстителям, как она завтра всем расскажет, что они оказались трусливыми чмошниками. И грозила мне вслед всякими небесными карами и жуткими неприятностями. И что в следующий раз она найдет кого-то посмелее, чем эти. Подростки отбрехивались неразборчиво, но слушать дальше я не стал.

Увидел приближающийся к остановке трамвай. От трамвая пешком идти дольше, чем от троллейбуса, но его пока не видно, так что…

Я припустил бегом, догнал грохочущую по рельсам полупустую колымагу, запрыгнул в почти закрывшуюся дверь. И плюхнулся на сидение.

«А чего я жду-то? — подумал я, сознав, что редкие пассажиры как-то с непониманием начали в мою сторону оглядываться. — Время кондукторов наступит еще нескоро, все еще в ходу компостеры с билетиками».

Я полез в карман, достал оттуда тощенькую книжечку, оторвал один, сунул в зубастую пасть компостера. Клацнул. Надо что ли проездной купить… Хотя не так уж и часто я пользуюсь общественным транспортом…

К «Родине» я примчался минута в минуту. Хотя последние пару кварталов пришлось пробежаться, чтобы успеть. Я выскочил из переулка, огляделся. Ага, наверное вот этот пазик и есть тот самый автобус. Другого нет.

— Володя! — Иван высунулся из двери и помахал мне. — Почти все собрались, только Ольги еще нет.

— Она предупреждала, что может и не поехать, — сказала девушка с «галерки». — У нее мама заболела.

— А Серж? Сержа тоже нет! — сказал парень.

— Серж уже на месте, — сказал Иван. — Так что только Ольга.

— Нет-нет, ее можно не ждать, — сказала та же девушка. — Сказала, что если опоздает, значит и не придет.

— Что ж, жаль, — развел руками Иван.

Я осмотрел пассажиров автобуса. Всего их вместе со мной и Иваном было десять. Трое совсем юные. Похоже, что школьники, причем не из самых старших классов. Один наоборот пожилой и благообразный дядечка с испанской бородкой и в стильных квадратных очках. Я бы даже сказал, дедушка, но слишком уж пижонски он смотрелся для деда. Остальные были в возрасте от двадцати до тридцати. И такие… Жизнерадостные. Как компашка младших научных сотрудников из какого-нибудь исследовательского института.

— Тогда поехали! — скомандовал Иван.

Глава 10

Если какой-то разговор в дороге и планировался, то рычащий и дребезжащий пазик внес в это дело свои коррективы. Чтобы услышал кто-то, кроме соседа по сидушке, нужно было орать ну очень громко. Так что можно сказать, что ехали мы молча. К десяти вечера пазик свернул с трассы на проселок, и трясти стало еще больше.

А вокруг была тьма и голые ветки деревьев.

— Выгружаемся! — скомандовал Иван, когда пазик наконец-то остановился, и дверь раскрылась с характерным всхлипом.

Тусклая лампочка освещала одинокую дверь посреди темного ничто. Когда глаза чуть привыкли к темноте, в окружающей реальности проступило еще кое-что — высокий забор, полукруглая арка ворот с пузатенькими буквами над ней — «Гренада».

Пионерский лагерь? Серьезно?

Даже, кстати, что-то знакомое. Кажется, я в каком-то босоногом детстве в этом лагере даже был. Разок. Родители кого-то из друзей подогнали путевку. Остальные свои лета я проводил в другом лагере, «Березка». Для детей медработников.

Иван постучался в будку рядом с воротами, о чем-то переговорил с ее обитателем. Дверь открылась, изнутри пахнуло уютным теплом и запахом еды. Хмурый мужик оглядел нашу притихшую компашку, коротко кивнул и махнул рукой. Мол, заходите. А сам направился к воротами и принялся колупаться с замком на цепи.

«Гренада» отличалась от других-прочих лагерей своей всесезонностью. То есть, оживала эта территория четырежды в год — летом и во время зимних, весенних и осенних каникул. Правда в холодные времена сюда попадали какие-то очень уж везучие дети, потому что теплых корпусов тут было всего два — трехэтажный, похожий на типичный советский санаторий, и одноэтажный деревянный, который в проекте явно задумывался как сказочный терем. Вот как раз к нему мы и направлялись — его освещенные окна служили для нас в маяком посреди леса, полного призрачных отрядных домиков, беседок и спортивных площадок. Махина трехэтажки осталась по правую руку.

— Итак, объясняю диспозицию! — объявил Иван, когда мы все втянулись из зябкой ноябрьской ночи, в теплую прихожую. — Спать в нашу с вами сегодняшнюю программу не входит, так что спальни я вам показывать не буду.