приталенное черное платье и черные перчатки. Еще бы ей веер в руки дать, и можно прямиком на бал пускать! Эта интонация, этот голос, эти манеры… Не узнать ее было сложно, и у меня от вида еще одного родного, самого близкого человека внезапно засвербело в носу.

– Мама…

Однако женщина меня не услышала, принявшись отчитывать сыновей.

– Тебя, Максанс, уже отец заждался. Работа на месте стоит, совсем не дело это. А ты, Николя… Что это на тебе? Как ты выглядишь?! Сейчас же приведи себя в порядок и отправляйся на тренировку! Я решительно не понимаю, почему ты вместо того, чтобы уже час как быть там, прохлаждаешься здесь.

О боже! Совсем забыла, что имена тут отличаются от настоящих. Нет, ну кто вообще придумал эту книгу?..

– Мама! – уже чуть громче повторила я.

– Ну что тебе?! – раздраженно спросила она. Но потом увидела мое выражение лица и сжалилась. – Ох, горе мое… Иди ко мне!

Я с готовностью бросилась к ней в объятия и теперь, вдыхая запах знакомых духов, чувствуя тепло тела родного человека, не смогла сдержать рыданий.

И чего я так распереживалась? Быть может, потому что уже успела убедить себя, что больше никогда с ней не встречусь? А может, дело было в том, что эта женщина, столь похожая на мою мать, на самом деле мне чужая. А моя настоящая, родная мама осталась там, в другом мире, и теперь вынуждена оплакивать дочь, разбившуюся насмерть в автомобильной аварии.

Моя или чужая… Какая, собственно, разница, если я теперь здесь, на месте Валери? И изменить ничего нельзя. Да и хочу ли я что-то менять? Может, все не так уж плохо, пока рядом есть семья?

– Что это с ней? – спросила мама у моих братьев, которые до сих пор так и не разошлись по своим делам, несмотря на полученные указания.

– Наверное, это все Авгаарн, – предположил Макс. – Она встретила его сегодня, когда мы уходили.

– Ох, бедняжка! – вздохнула мама. – Ну ничего. Мужчины приходят, мужчины уходят. Не стоит зацикливаться только на одном. Особенно если он разбил тебе сердце.

Я улыбнулась сквозь слезы и отпрянула.

– Все уже в порядке, – заверила я. – А… Можно мне тоже увидеться с отцом?

Мама как-то странно переглянулась с Максом, прежде чем ответить:

– Да. Почему нет? Если ты хочешь извиниться перед ним за свои проделки, то пожалуйста!

Меня это все немного насторожило, но я послушно кивнула и последовала за Максом к рабочему кабинету отца. А за спиной послышался гневный возглас мамы:

– Ты почему еще здесь?! Сколько можно отлынивать от тренировок?!

Н-да… Ничего не меняется в нашем доме. И неважно, в котором из миров тот находится.

Когда мы поднялись на второй этаж, а затем остановились у одной из дверей, Макс внезапно предупредил:

– Будь осторожна, пожалуйста.

Я недоуменно посмотрела на него, надеясь, что он пояснит, что имел в виду. Но вместо этого брат добавил:

– Иди. Мне еще нужно за документами сбегать. Я оставил их в карете.

Он развернулся и быстро скрылся из виду, не дав мне возможности расспросить его подробнее. Что здесь вообще происходит?

Одолеваемая тревожным предчувствием, я толкнула дверь… и оказалась буквально в самом центре огненного шторма.

Глава 12

Ревущий столб пламени загородил мне проход, и я в панике выскочила обратно в коридор. Макса уже не было поблизости, и я совершенно не представляла, у кого еще просить помощи. Там же папа! В этом пожаре! Надо его спасти!

Вода! Мне срочно нужна вода!

Я заметалась в растерянности, не зная, откуда начинать поиски, и тут же была остановлена спокойными и учтивыми взглядами проходящих мимо слуг. Они спешили по своим делам, но прекрасно видели, что творилось за дверью кабинета, и при этом не выказывали ни капли беспокойства, словно происходящее было в порядке вещей.

Паника отступила, и меня осенило – в этом мире мы ведь огненные маги! Наверняка для моего отца справиться с таким пламенем будет плевым делом! А значит, эта огненная стена здесь неспроста. К тому же от нее не чувствовалось нормального жара, словно та была искусственной, хоть и казалась очень правдоподобной. И все же проверять свои догадки практическим путем я не спешила. Пламя, может, и искусственное, но без магии здесь точно не обошлось. Кто знает, к чему приведет простое прикосновение к нему?..

Стоило мне только подумать об этом, как огонь погас и открыл передо мной проход в кабинет. Комната оказалась очень просторной и была залита солнечным светом. Казалось, я попала внутрь сказочного деревянного ларца – все здесь было выполнено из светлых пород дерева. Многочисленные стеллажи, до отвала забитые книгами и документами, закрывали собой почти всю поверхность стен. А ту небольшую часть, что была свободна, покрывали деревянные панели. Пол был паркетным и сверкал, натертый до блеска. Небольшой журнальный столик у окна тоже был из дерева, как и стулья вокруг него, и кресло-качалка в дальнем углу комнаты, и массивный стол, за которым с серьезным видом сидел мой отец. И даже большие напольные часы за его спиной!

Кабинет словно бы являлся насмешкой над возможной угрозой пожара. Случись он здесь на самом деле, не останется и клочка от целого пространства!

– Твоя нерешительность рано или поздно выйдет тебе боком, Валери, – недовольно проговорил отец, собирая какие-то бумаги в стопку. – Мечешься, как угорелая, с места на место, а сделать ничего не можешь.

Я промолчала и вошла внутрь, с интересом оглядываясь по сторонам. Мельком отметила, что и без того огромная комната на самом деле даже больше, чем мне представлялось вначале. Один из стеллажей был немного выдвинут вперед, а за ним виднелось свободное пространство с лестницей, ведущей куда-то наверх. Интересно, куда именно? На крышу, что ли? В доме ведь только два этажа. Может, там чердак?

– Ты же Дитя Огня, будущая заклинательница! – продолжал распекать меня папа. – Нужно быть решительной и настойчивой, как пламя, которое неумолимо пожирает все на своем пути, безжалостно уничтожает любые препятствия. От этого оно растет и крепнет, становится непобедимым. Так же и ты должна становиться сильнее с каждым новым испытанием!

Ага… До тех пор, пока на пути у огня не закончится то, что будет продолжать его кормить. И тогда оно погаснет раз и навсегда.

Вслух я этого не сказала и продолжила терпеливо молчать, проявляя покорность. Знала, что разговорчивость папы – явление редкое. Если его не перебивать, он может много интересного поведать.

Отец не разочаровал:

– Возьмем, к примеру, «стену