с этим атрибутом, разного рода способности проявлялись по-своему. Те, кто мог использовать «дар» руками, например, владельцы элементных сил или целители, выставляли ладони к краям чаши, а те, кто применяли «дар» сознательно, например, эмпаты, работали с чашей глазами.

Однако практически все способности можно развить до того, чтобы иметь возможность использовать конечности или всё тело целиком, этому и обучала дисциплина «факальдамитон».

При помощи чаши, учащиеся демонстрировали усвоенный материал на практике, придавая жидкости разные формы и заставляя её следовать своей воле.

Флатэс сидел, обхватив предплечья, и напряжённо наблюдал за девушкой у «пьедестала». Лично с ней он не был знаком, да и не горел желанием. Он не помнил её имени, но это не мешало завидовать белой завистью юной особе.

Академка была сосредоточена на голубоватой жидкости. Когда вода медленно и аккуратно начала перетекать от одного края к другому, создавая собой стенки и при этом не выливаясь из чаши, профессор Ленвай захлопал.

— Прекрасно, Лаура, как всегда! — бодро проговорил профессор и довольно улыбнулся. — Ты показала самый лучший результат! Обратите внимание, что баланс способности леди Тэ́нкальт так идеально отточен, это говорит о том, что она уже «приручила» свой «дар».

Лаура молча вышла из круга, очерченного вокруг чаши, и направилась к своему месту. Профессор выставил оценку через айкофэт, а после поднял голову и начал сканировать глазами учеников, переводя свой взгляд с одного на другого.

Этот профессор вызывал раздражение во Флатэсе, как и аудитория, и все, кто спокойно выходили к чёртовой чаше внизу. Светлая Дева видит, Флатэс всеми силами пытался отговорить отца от выбора дополнительного предмета, но разве он его послушал? Конечно же нет, а теперь у Игнэйра серьёзные проблемы с этой дисциплиной.

Он не мог ослушаться главу семьи из-за всего того, случилось в прошлом, но и по этой же причине академец больше не применял способность. О чём его отец вообще думал, когда сказал, что сын справится? Как-будто с подобным так просто разобраться.

Флатэс напрягся, когда заметил, как взгляд профессора приближается к нему. Он готовился к чему угодно, но только не к выходу. По мере приближения взгляда Ленвая, он чувствовал нарастающее напряжение.

Если уж поразмыслить, то Игнэйр не понимал, зачем ходит на практические занятия, мог бы и пропускать, посещать только лекции, в конце концов. Но совесть перед отцом ему этого не позволяла.

Проблема заключалась вовсе не в предмете и даже не в профессоре, а в самом Флатэсе, и он это хорошо понимал. Ещё больше раздражало то, что профессор, уже знающий позицию студента касательно практики, всё равно упорствовал и настаивал на его выходе, даже если раз за разом получал отказ.

Сердце в груди ёкнуло, когда их с профессором взгляды встретились. Ну, конечно, теперь уже поздно бояться, подумал Флатэс.

— Мистер Игнэйр, может быть вы меня осчастливите сегодня и выйдите? — сдержанно улыбнувшись, произнёс профессор, рассматривая проблемного студента.

Перед глазами Флатэса встал роковой день. Его пламя, беспорядочно парящее в воздухе, отвратный запах обожжённой кожи, проникающий в нос, и жар, ощущаемый всем телом. Чувства того момента вновь охватили его с головой, хоть он стойко держался и не показывал их. Флатэс помнил одичавший огонь и страх, поразивший каждую клетку мозга. После того происшествия, способность Игнэйра оказалась для него под запретом вот уже четыре года.

Он стрельнул взглядом на выглядывающие из-под рукавов пурпурной толстовки чёрные митенки¹, уходящие вверх по самые предплечья. Осторожно коснулся большим пальцем тёмной ткани. Закусив губу изнутри, Флатэс постарался отбросить удручающие воспоминания, широко улыбнулся и посмотрел в глаза профессору.

— Ох, профессор Ленвай, боюсь, я не раздаю людям счастье, у меня такой способности нет, так что. — Он шуточно зашипел, втягивая воздух через зубы и раскрыл глаза пошире, всего на мгновение. — Вы уж извините. Думаю, вам придётся найти другого студента с такой способностью. — Флатэс пожал плечами и хмыкнул.

Даже со своего места, а сидел он не близко, академец готов был поклясться, что видел, как глаз Ленвая дёрнулся. Профессор потёр переносицу и недовольно опустил глаза на поверхность стола из тёмного дерева.

— Мистер Игнэйр, не играйте с огнём!

— Да куда уж мне, уверяю вас, я даже не практикую, хотя вы и так хорошо это знаете. — Беззаботно пожал плечами Флатэс, убирая руки в карман толстовки.

— Мистер Игнэйр! Вы прекрасно поняли, о чём я говорю! Моё терпение почти лопнуло! — Голос преподавателя повысился на короткий миг, прежде чем он взял паузу, чтобы успокоиться. — То, что вы имеете превосходную оценку за теорию, никак не влияет на практическую часть, которая полностью перечёркивает теоретическую!

Преподаватель серьёзно посмотрел на нерадивого ученика, точно пытался понять, почему же он так ни разу и не вышел к чаше.

Ленвай знает, что Флатэс способен управлять огнём и менять его форму, хоть и не может создавать его самостоятельно. Для этого ему требуется источник. У профессора есть опыт работы с инги́трисом². От того он считал эту способность невероятно красивой и мощной, а потому его расстраивала упёртость Флатэса. Все познания о силе этого студента он имел только благодаря заполненным бумагам на факультатив, ведь ни разу не видел, чтобы Игнэйр заклинал огонь.

— Ну как же, вы можете смело ставить мне самый низкий балл за практику, ведь при определении среднего, моя высокая оценка по теории сыграет свою роль, и, таким образом, меня можно будет аттестовать удовлетворительным баллом. Разве система устроена не таким образом?

— Да, так бы и было, если бы вы хоть раз показали на что способны. По практике у вас, мистер Игнэйр, выходит не аттестация, — сдержанно ответил профессор Ленвай.

Флатэс на слова преподавателя только пожал плечами, мол — а что я? Я ничего. После он перевёл взгляд на записи о распределении энергии способности для идеального контроля и баланса. Профессор же продолжал смотреть на него, будто ожидая, что Игнэйр скажет ещё хоть что-то или наконец выйдет к пьедесталу. Не произошло ни того, ни другого. Флатэс просто игнорировал преподавателя, показывая своим поведением, что разговор на этом закончен.

— Извините, профессор, — неприятный женский голос раздался в аудитории. Флатэс тут же закатил глаза и тихо цыкнул, чтобы не привлекать к себе внимания. Ну конечно, куда же без неё.

— Зачем тратить время на бездаря? Если он не хочет выходить, нет смысла его уговаривать. Он просто ничего не умеет, вот и боится опозориться.

Инетта ядовито усмехнулась, повернувшись к Флатэсу. Эту гадину он просто не переваривал, но и спорить с ней не хотел, а потому сделал свой фирменный доброжелательный взгляд и