крепко сжимая воротник пиджака. А ведь всего минуту назад он был так спокоен, и не скажешь, что этот взбешённый безумец и есть тот человек, что только-только разговаривал с Калесой этажом ниже.

Приглядевшись, Флатэс различил черты лица человека, которого стискивал Малер. Игнэйр устремился к ним, учуяв беду.

Загнанный в угол Валтис даже и глазом не моргнул, ни одна мышца, казалось, и не дёрнулась на его лице. Он держался отстранённо, оглядывая обжигающе холодным взглядом неприятеля. Его тёмно-рыжие волосы, чуть растрепавшиеся от грубых действий Малера, спали на глаза. Из-за этого его веснушки на бледноватом лице стали различаться отчётливее. Казалось, что сами волосы оставляли эти родинки, прикасаясь тонкими кончиками к коже.

Хоть Валтис и был ниже оппонента почти на пол головы, держался стойко и не выказывал страха. Хотя не было понятно, боялся ли он вообще. Флатэс не знал о нём почти ничего, кроме того, что он мучает свою сестру, после чего уже Малер приходит и мучает паршивца.

— Какого тёмного ты сделал с Ланией? — зарычал Присфидум, встряхивая подонка перед собой.

— О, примчался. Что-то ты долго в этот раз, — безразлично ответил Валтис. Вскинул руку, нажал на кнопку на айкофэте. Прямоугольный голографический экран вылез из него, и парень посмотрел на время. — Опоздал примерно на пол дня.

Малер снова его встряхнул, но в ответ не получил ничего. Взгляд Валтиса Кра́дмана выглядел не менее колючим и пугающим. Даже так сразу и не скажешь, что парень с рыжими волосами перед Присфидумом младше его на два года и на три Ланию.

— Как в тебе столько дерьма умещается? Тебя родной папаша не учил, как обращаться с женщинами? — зашипел Малер. — В особенности с сёстрами.

— Вот только эта жалкая тряпка не моя сестра, упс. — В голосе Крадмана, наконец, появилась серьёзность и злость, заполняющая его, точно бешено растущие корни дерева. — Я лишь показал ей её место, цепная ты псина. И, к слову, если бы я относился к Лании так же, как и мой папаша, думаю она бы и ходить толком не могла. — Валтис резко и уверенно вцепился в кожаную куртку Малера и тоже притянул к себе, безумно оскалившись.

Отщепенец начал терять самообладание, и Флатэс это прекрасно видел. Он сорвался с места и подскочил к сцепившейся парочке. Перехватив отведённый кулак Малера, Игнэйр заглянул ему в глаза.

— Хватит, Малер. Это тебе ничего не даст. Разве ты не видишь, что его не пугают твои кулаки, — заговорил Флатэс, как только поймал зрительный контакт с другом.

В озлобленном взгляде отщепенца он видел столько ярости, что на мгновение испугался быть испепелённым. И как только тот гадёныш так спокойно может смотреть в эти взбешённые глаза? Наверное потому, что у Валтиса они точно такие же, от того он не боится ни кулаков Малера, ни горячечной ярости в омутах, ни криков.

— Он не прекращает это делать! — свирепо ответил Присфидум, поворачивая лицо к Валтису.

Игнэйр смотрел на спокойное лицо друга и находил его устрашающим. Малер никогда не кривил гримас, ведь прекрасно выражал всё глазами. Ими он подавал сигналы другим людям, когда к нему можно подойти, а когда лучше и вовсе не смотреть в его сторону.

— А ты ждал, что он остановится? — усмехнулся Флатэс. — Ты что, идиот что ли? Плохие мальчики не становятся хорошими по щелчку или от хорошего удара в морду.

В следующее мгновение произошло то, чего не ожидал не один из них. Малер вдруг скрючился отчего-то, его пальцы расцепились и сам он начал медленно опускаться на корточки. Валтис, ведущий себя совершенно спокойно, поправил воротник и резко ударил опадающего Малера по грудной клетке коленом. Тотчас же закашлявшись, Присфидум поднял на поганца испепеляющий взгляд. Валтис же, возвышаясь над ним, ехидно и мрачно ухмыльнулся, а после засунул одну руку в карман так, что большой палец торчал наружу и сказал:

— Как же ты жалок и уязвим. Тебя даже бить не надо, достаточно расковырять гнильё внутри. Какое-же ничтожество. — Презрительно оглядев поверженного академца, он горделиво развернулся. Валтис потёр щёку. Флатэс кинулся к Малеру, отметив, что друг-таки успел зарядить поганцу.

Игнэйр наклонился к нему и замер, увидев яростный и ледяной взгляд. Флатэс подавил в себе желание отшатнуться. Он ясно понял, что Крадман-таки сделал то, чего не удавалось даже Ингелео — больно задел Малера, да так, что он выглядел, будто его ударили ножом в грудь, по меньшей мере раз пять. И если остальные били наугад, то Валтис целился наверняка и знал, куда бить.

Вспомнив ещё один факт о Валтисе, Флатэс цыкнул. Способность Крадмана — усиливать любую боль человека в несколько десятков раз, этой же способностью он неоднократно пытал Ланию, как физически, так и морально. Холодок пробежался по спине. В голове неустанно крутились слова поганца, точно заевшая пластинка, пока Игнэйр не нашёл правильные вопросы. Какая же такая гниющая рана есть у Малера?

* * *

Митенки¹ — перчатки без пальцев, удерживающиеся на руке с помощью перемычек между пальцами или за счёт пластических свойств материала, из которого они сделаны. Они так же имеют разную длину.

Инги́трис² — термин Зазавесья, который означает — заклинатель огня.

Глава 4. Незримые раны. Часть 2

Штаб сопротивления, кабинет Глораса

Яростное сопение Глораса разрезало воздух, а грозные шаги, казалось, сотрясали не только пол, но и весь штаб. Волнение сжимало пространство вокруг провинившихся сопротивленцев, обращаясь в клетку. Уютные до того коридоры стали осуждающе смотреть на них, а полы, возмущаясь поведению, недовольно скрипели, тем самым читая нотации. Эпкальм и Сэлд смиренно шли за главой, не смея опустить го́ловы.

Сделай они так — будет значить, что приняли поражение. Даже если Эпкальм сильно переживал до этого, то теперь, когда смотрел на серьёзного Сэлда, знал, что они поступили так, как требовала ситуация, даже если это безрассудно и глупо.

Едва завидев вышедшего к месту встречи товарища, вернувшегося с тайной вылазки, Аноильтенс понял, что ему удалось что-то узнать. Именно поэтому он выглядел серьёзным и взволнованным. А это означало, что добытая информация должна хоть как-то смягчить гнев главы Вэ́дпрума.

Лидер начал прикидывать, что им скажет Глорас и какие предпримет действия, мысли угнетали. Каким бы ни было наказание, доверие и расположение главы к нему уже сильно подорваны, но он знал на что шёл, пусть и успел проклясть всё не одну сотню раз.

Их небольшая группа поднялась по лестнице и прошла к кабинету Глораса. Они вошли внутрь «пыточной камеры». Эпкальм всего на миг застыл