– А может быть вы его подожгли? – с подозрением спросил мужик, переколотивший все окна.

Он то хорошо знал, что настанет время, когда начнут выяснять и вспоминать с точностью до минуты, кто, чем занимался на пожаре. Получалось, что он не спасал, а громил. Такая перспектива его видно не устраивала, и он искал отходные пути. А из дома вышел Сысой в парадном костюме, в свежей белой сорочке, при галстуке бабочке. Соседи с удивлением смотрели на погорельца. Сысой подошел к нам.

– Куда пойдем?

Странный вопрос. А правда куда? Я быстро стал прикидывать. Идти в милицию? Там нас Сысой обвинит в преднамеренном поджоге. Налицо если не спаленный дом, то побитые окна. В руках я держал инкассаторский мешок под номером тринадцать. Лучше всего сейчас бы пойти в банк, и снять окончательно с нас подозрения в краже, тем более что вещественное доказательство, мешок под номером тринадцать, был у нас в руках. Правда свидетелей маловато, я да Данила, а пса в свидетели не запишешь, не подтвердит он, что это Сысой запрятывал мешок в конуру. Это с одной стороны, а с другой, с точки зрения Сысоя, в милицию тоже не пойдешь, вот он украденный им мешок. Здесь наши интересы с интересами Сысоя совпадали, в милиции нам делать было нечего, не отвечать же за поджог. Идти в банк, имея в руках мешок под номером тринадцать Сысою не с руки. Придется возвращать сто тысяч долларов. А он сам сейчас их ищет в пасти у пса, или ломает для нас комедию. Сунул в мешок вместо долларов самые мелкие купюры, какие только сейчас выпускает Госбанк, и считает, что нас можно провести на мякине. Дудки.

– Идем в банк, – принял я решение, просчитав для нас наиболее выгодный вариант.

Но светиться в банке Сысою не хотелось. И поэтому когда Данила открыл рот и предложил ресторан Гориллы, это место устроило всех. Инкассаторский мешок я не выпускал из своих рук. Пришлось Сысою собранные деньги сунуть в целлофановый пакет. Так, как мы проработали целый в кассе пересчета, то приблизительно знали, что там должно быть не меньше пяти тысяч рублей. За деньги видно Сысой их не считал. Конечно, рядом со ста тысячами долларов, какие то пять тысяч рублей не тянули и на двести долларов.

– Хорошо, я согласен на ресторан, заодно и рассчитаюсь, за то что ты вчера наел там, – сказал Сысой соглашаясь с Данилой.

Когда мы вышли со двора соседи удивленно смотрели на нас, то ли мы поджигатели, то ли мы спасители, непонятно. Да и Сысой вел себя как то странно. Вместо того, чтобы заняться домом, разбитыми окнами он одел парадный костюм и с пацанами идет в ресторан. К причудам соседа они давно привыкли, одна идея с баней, чего стоила. Поэтому послышались осуждающие реплики:

– Вот жена приедет, она ему задаст перца.

– Глянь в банке как платят, он деньги авоськами носит.

– Конечно, небось в подвале в банке, как картошку, деньги мешками хранят, чего не носить их авоськами. Кто их там считал?

А мужик, побивший окна все еще переживал. Если бы дом сгорел, то какая разница, с разбитыми окнами он сгорел, или с целыми, а так волнуйся, жди, что дальше будет, кто и когда будет новые рамы и стекла вставлять. Кабы претензии не предъявили. Он снова обратился к судачащей толпе:

– Вы же видели, я пожар тушил!

– А керосином почему от тебя воняет? – в толпе решил кто-то над ним пошутить. Мужика как ветром сдуло.

Мы с Сысоем вышли на улицу. Кто-то в толпе зло сплюнул.

– Ему чуть дом не спалили, а он идет гулять в ресторан.

А в ответ неслось:

– Потому и идет, что не спалили.

«Ристоран у Гариллы» находился недалеко, рядом можно сказать. За две минуты мы дошли до него. По дороге я размышлял. Если Сысой украл сто тысяч долларов, которые лежали в мешке под номером тринадцать, то спрашивается куда они подевались, эти сто тысяч долларов? Ведь первым делом, что сделал Сысой, когда прибежал к горящему дому, полез в собачью будку. И вытащил оттуда, из конуры, мешок, пропавший из кассы пересчета и стал демонстративно искать печатный станок в пасти у пса. Трюк, рассчитанный на несмышленышей. Ни одна собака не станет есть пропитанную краской жесткую бумагу именуемую купюрой. Разорвать может, но не съесть. Значит Сысой разыгрывал перед нами комедию. Он или подменил доллары на самую мелкую отечественную деньгу, на пятирублевки, и спрятал их в дальний угол собачьей конуры, посчитав это место самым надежным, или случилось еще что-то, что не укладывалось ни в мою, ни в Сысоя голову. Может быть поэтому он так странно себя вел. Одно для меня было ясно как божий день, что Сысой когда вез с утра тележку, чтобы отдать инкассаторские сумки в работу кассиршам, спер сумку под номером тринадцать. А поскольку его никто не проверял, он быстренько отнес сумку домой и спрятал ее в собачьей конуре. Я облегченно вздохнул. Пусть попробует теперь Сысой отопрется, когда все факты выстроились против него. А где сто тысяч долларов?

А на пороге ресторана нас встречала хозяйка – Нинэль Сопель-Шереметьева, молодая жена местного самого крутого бандита, Гориллы. Она взяла в свои руки ресторанный бизнес, вытеснив из него собственного мужа. Звероподобная рожа Гориллы вряд ли могла привлечь дополнительных посетителей, другое дело белоснежная улыбки Нинэль… С тех пор как Нинэль обосновалась в ресторане, от посетителей отбою не было. Замечательная кухня, со сравнительной дешевизной обеспечивали неплохую прибыль заведению. Когда Нинэль увидела нас вместе с Сысом, она всплеснула руками:

– Ой Данила пришел, наш чемпион. Проходите, проходите. А то вчера был вместе с ним человек, он назвался заместителем начальника службы безопасности банка, Иван, Иван к сожалению по отчеству не помню, сказал чтобы покормили Данилу, и что сам начальник за него заплатит, вы случайно не начальник?

Сысой удовлетворенно улыбнулся:

– Случайно начальник.

А Нинэль ни минуты не переставая, тарахтела, провожая нас к свободному столику. Ей необходимо было получить от Сысоя хотя бы устное согласие на оплату вчерашнего обеда, пока не выплыла сумма счета.

– Так вот ваш заместитель Иван вчера сказал, пусть малец ест, что хочет, начальник заплатит, подтверждаете?

Сысой весь в думах о ста тысячах долларах непонятно куда исчезнувших, согласно кивнул головой.

– И сегодня пусть ест, надеюсь этих денег хватит, здесь должно быть тысяч пять, – и он кинул на стол целлофановый пакет с собранными во дворе пятирублевками. – Пересчитайте пожалуйста, если у вас есть машинка.

Нинэль принесла счетную машинку и заложила в нее деньги. Машинка десять раз отщелкала по сто банкнот.

– Вот, ваши пять тысяч рублей, – сказала она, пододвигая деньги к Сысою и одновременно протягивая копию вчерашнего счета.

При виде ресторанного счета глаза у него медленно полезли на лоб. Я тоже глянул на бумажку выписанную Нинэль. Список был впечатляющий, начинался он с салатов. Чего там только не было, и салат из редиса в сметане, и салат летний, и салат из фруктов, и салат витаминный, и салат из крабов, и салат столичный, и салат из осетрины и белуги. Немного размявшись перед обедом салатами, закончив разминку, затем Данилы приступил к деликатесам и основным блюдам. Не буду я все перечислять, слюни потекут как у собаки от одного только перечисления.