Несколько секунд Николас молча смотрел на нее, потом сказал:

— Я вот подумываю, находился ли я в здравом уме, когда потащил вас сюда, надеясь на ваше сотрудничество.

Поппи искоса глянула на него.

— Отлично. — Николас перехватил ее взгляд и продолжал: — Я стану держать вас в курсе, как вы пожелали. Но из этого ничего не получится, если вы не доверитесь мне полностью.

Закусив нижнюю губу, Поппи процедила:

— Согласна.

— Я готов сообщить вам секретные сведения, но мне нужен некий знак того, что вы не отступитесь от данного слова.

От его пылкого взгляда волоски на ее затылке встали дыбом, а по всему телу разошелся жар.

— Уж не думаете ли вы…

— Думаю.

— Что? — прошептала она. — Поцелуй?

Николас покачал головой со словами:

— Ничего столь банального.

— Что я должна сделать?

— То же самое, что каждый из нас, работающих на секретные службы. Разденьтесь. И трижды обегите окружность галереи.

Поппи в изумлении приоткрыла рот. Неужели он читает ее мысли? Она страстно желала предстать перед ним обнаженной… желала, чтобы он провел руками по всему ее телу.

— Этого я не могу сделать! — тряхнув головой, заявила Поппи.

— Слишком высокая плата за доставленное удовольствие, — бросил Драммонд и направился к выходу с галереи.

— Я согласна! — воскликнула Поппи.

И она принялась медленно распускать шнуровку на корсаже.

Николас с бесстрастным выражением на лице наблюдал за тем, как Поппи снимает с себя одежду, но тело предало своего хозяина. Жар распространился по всем его членам. Он с трудом дышал при одной мысли о том, как Поппи предстанет перед ним обнаженной.

Милостивый Боже, неужто она это сделает? Побежит голая по галерее ради участия в секретных операциях?

— Я думаю об Англии, — доверительно шепнула Поппи с непреклонным выражением на лице и начала стягивать с плеча рукав платья.

Господ и, ну и выдержка у нее!

Николас провел ладонью по лицу. Он не должен, не может продолжать этот фарс.

— Достаточно, — произнес он твердо, чувствуя при этом, что брюки спереди сделались до боли тесными при одном взгляде на обнаженное плечо Поппи. Собственно говоря, подшутил-то он над самим собой. — Я просто хотел убедиться, что вы относитесь к этому вполне серьезно.

Поппи глубоко вздохнула и заговорила, запинаясь:

— То есть вы хотите сказать, что вы и ваши коллеги не раздеваетесь догола и не бегаете в таком виде по галерее?

— Нет. Но я вас поздравляю. Вы испытание выдержали.

— О Господи! — Ее рука замерла на рукаве. — Вы мне лгали. — Она бессильно опустила руку. — Вы не джентльмен…

— Возможно, и так. — Николас достал из кармана чируту и закурил. Как обычно, это подействовало успокаивающе, не хватало только доброго глотка бренди для полного благодушия. — Но это была только шутка. Не стоит на этом особо сосредоточиваться.

Он затянулся чирутой, потом вынул ее изо рта и пустил в вечерний сумрак кудрявую струйку дыма.

— Шутка? — Поппи бросила подозрительный взгляд на его брюки. — Над кем? Надо мной или над вами? Титул неисправимого холостяка не дает права на беспардонность. Я здесь для того, чтобы сотрудничать с вами в качестве коллеги, а не для того, чтобы вы обращались со мной как с одной из ваших… ваших женщин.

— Да, хорошо, я прошу у вас прощения. — Николас не мог поверить, что, несмотря на чируту высшего сорта, он не в состоянии избавиться от смутного чувства стыда. Он загасил сигару о подошву ботинка, потом растер ее в пыль о каменный пол галереи. — Присаживайтесь. — Он похлопал ладонью по камню рядом с тем, на котором сидел сам. — Мы больше не можем тратить время на пустяковые размолвки.

Черт побери, он хотел бы воспользоваться одним из усвоенных в Индии чувственных приемов, который усмирял самых разгневанных женщин, однако Поппи не была обнаженной, а это непременно требовалось для того, чтобы приемчик подействовал.

— Ни за что не сяду! — Поппи подняла брови как можно выше. — До тех пор, пока вы не получите заслуженное наказание. Обычные извинения недостаточны.

Драммонд подавил готовый вырваться досадливый вздох.

— Да перестаньте вы. Ведь я уже сказал, что сожалею о своей шутке, и попросил прощения.

Николас пытался не замечать того, что ее корсаж все еще не зашнурован, но не хотел указывать ей на это обстоятельство. Один взгляд на подобную небрежность туалета был все равно что глоток горячего рома с маслом в морозную погоду.

Поппи выпятила губы.

— Оставайтесь на месте, Драммонд! У меня в запасе имеется чувствительное наказание для таких самодовольных грубиянов, как вы.

И медленными движениями пальцев она продолжила распускать шнурки корсажа.

Драммонд рывком подался вперед.

— Подождите минуту! — Теперь он и правда остро нуждался в глотке бренди. Во рту у него дико пересохло. — Что здесь происходит?

Поппи бросила на него самоуверенный взгляд, потом отвернулась и, к его великому ошеломлению, молниеносно стянула с себя верхнюю часть платья и корсет.

Повернув голову, поглядела на него через плечо, совершенно обнаженное.

— Я вам не одна из ваших пресыщенных любовниц, но и не глупенькая дебютантка. Я Старая Дева. И вы должны это крепко запомнить.

Драммонд был заворожен ее соблазнительной позой, тем, как она оперлась руками на бедра, ее гладкой и стройной спиной, плавно переходящей в тоненькую талию. О ее грудях он мог лишь строить возбуждающие предположения. Поппи была прекрасной и сильной — и он ее хотел.

Со всей страстью.

— Это воистину исключительный вид наказания… — пробормотал Николас не слишком внятно: Поппи вывела его из душевного равновесия — и не только своими соблазнительными формами.

— Ладно, с этим кончено, — заявила она безмятежным тоном и быстрыми, уверенными движениями привела в порядок свой туалет и, повернувшись к Драммонду лицом, сразила его завершающим неодобрительным взглядом. — А теперь, если вы желаете продолжить дискуссию на равных, мы можем этим заняться.

Подошла и уселась рядом с Николасом.

Он уставился на нее изучающим взором, заинтригованный, как никогда в жизни. Он не встречал женщин, подобных ей.

— Предполагается, что я в состоянии начать объяснение в такой ситуации? — Николас рассмеялся — отрывисто и неодобрительно. — Взирая на добропорядочную молодую леди в тот момент, когда она явила себя полуобнаженной?

Поппи передернула плечами, поудобнее прилаживая лиф платья.