А сейчас, Питро, уноси эту девку из моего кабинета. И, Питро, я больше не хочу видеть ее в своем замке. Швали здесь и так достаточно.

— Да, ваше величество, — Третий советник и Адрей одновременно поклонились.

Мой жених снова грубо схватил меня и выволок наружу.

В королевском замке мы не задержались. Меня почти сразу вручили барону Пирру и приказали увезти в посольство.

Падение в кабинете не прошло бесследно. Мое колено, которое вчера подлечил Южин снова разнылось, добавляя дополнительные оттенки физической боли, которая терзала меня. Пока ехали в карете, я с трудом сдерживала стоны, искусав губы до крови.

Но в сотни раз сильнее тела болела душа. Унижение, которое я пережила, всколыхнуло во мне такую ненависть к моим врагам, что я готова была прямо там, в королевском кабинете, голыми руками вцепиться им в глотки и рвать зубами до тех пор, пока меня не убьют.

Вот уж точно. Не зря говорят: все, что не делает, к лучшему. Если бы Адрей не избил меня, я не сдержалась бы, и выдала бы себя. Но если бы не было этого унижения, я, пожалуй, сломалась бы, и сбежала, как мне предлагал вчера граф Шеррес, потому что поняла, никакие гарантии, выданные Третьим советником, не остановят Адрея.

А сейчас я ехала в карете, глотала слезы боли и ненависти, и думала о том, как я отомщу этим негодяям, когда верну себе то, что потеряла — право называться принцессой королевской крови.

Глава 15

Барон Пирр молчал всю дорогу. Он хмурился и о чем-то думал, сжимая губы в ниточку. И даже по приезде, подав мне руку, не произнес ни слова. Он самолично проводил меня до дверей в покои, отказавшись от помощи слуги, и, только когда я взялась за ручку двери, произнес:

— Я пришлю вам лекаря...

— Не надо. Я справлюсь.

— Я настаиваю, — не позволил он отказаться. — и еще раз напоминаю, что с ними лучше не спорить. Я вас предупреждал, что они не остановятся ни перед чем.

— Это Адрей, — выдохнула я. От того, что барон меня пожалел стало еще труднее сдерживать слезы. К счастью было уже совсем темно, и свет свечи, которую держал барон Пирр, не доходил до моего лица. Поэтому он и не увидел, как намокли мои ресницы.

— Не думайте, — покачал головой барон, — что сын сделает то, что не одобрит отец. Не сомневаюсь, это спланированная акция, которая должна показать вам, что они всегда найдут способ обойти все ваши договоренности. Ваша ошибка, ваша светлость, в том, что вы рассчитываете на их честность. Хотя бы в рамках подписанных договоров, — барон Пирр нахмурился еще сильнее. В всполохах пламени свечи это выглядело немного страшно. — И это совершенно зря. Я никогда не верю их заверениям до конца. Даже оформленным на бумаге. И вам советую делать то же самое.

— Почему вы говорите мне все это? — я сжала ручку двери. От боли кружилась голова. И я никак не могла сообразить, почему барон Пирр вдруг выступил против человека, с которым его связывали самые грязные дела.

— Я уже говорил вам сегодня. Я не самый хороший человек и сделал в жизни много плохого. Но я способен с уважением относиться к другим людям, если они этого достойны. Как вы. — Он поклонился, обозначая конец разговора, и добавил, — лекарь сейчас придет.

Я вошла в свои покои. К счастью Анни уже спала и не увидела, в каком состоянии я вернулась из королевского замка.

Горничная тоже задремала, сидя на стульчике у дверей. И я не стала ее будить. На цыпочках, прихватив тусклую ночную свечу, прошла в спальню. Осторожно, развязала широкую ленту, которая прятала мою шею от посторонних глаз, и подошла к зеркалу. Черные пятна синяков выглядели в ночи особенно страшно. Адрей не церемонился. Еще немного и он задушил бы меня. Я осторожно дотронулась до самого большого синяка и одернула руку. Больно... а завтра будет еще больнее.

— Ваша светлость! — ахнула за моей спиной Тайка. Она с ужасом в глазах смотрела на мою шею.

Я криво улыбнулась и прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Боялась разбудить дочь.

— Помоги мне раздеться, — попросила я, — сейчас придет лекарь. А у меня спина, — дернула я плечом и зашипела. — И тише, пусть Анни спит.

Тайка кивнула и кинулась мне на помощь. Кое-как, шевелиться было больно, мы стянули с меня платье. И я увидела в зеркале, как увеличились и так уже большие глаза моей горничной. Прихрамывая, и стараясь не давать нагрузку на колено, повернулась. Вся спина превратилась в один большой синяк. Странно... а тогда, когда Адрей прижимал меня к стене, я и не заметила, как сильно ударилась.

— Ваша светлость, — Тайка подала мне халат. И не сдержалась, — кто вас так?

Это было неправильно. Прислуга не должна проявлять любопытства. Должна молчать, если вдруг что-то увидит. Но я ответила, потому что Тайка как будто бы заменила мне Ариту, которой тоже позволялось гораздо больше, чем остальным.

— Это мой будущий муж. Решил показать, кто в доме хозяин... сейчас придет лекарь... Помоги мне дойти до дивана...

Тайка тут же подставила мне плечо. Я с трудом доволокла себя до гостиной. Рухнула на диван. Хотелось плакать. И позвать Южина. Никакой лекарь не способен заживить синяки так быстро, как тот, кто одарен Древними Богами.

— Тайка, — я схватила горничную и притянула к себе, чтобы прошептать в самое ухо, — ты знаешь садовника Южина? — Она кивнула. — Сможешь прямо сейчас провести его ко мне? Скажешь ему, что мне нужна помощь. Он придет.

— Ваша светлость, — шепотом же ответила Тайка, — я не думаю, что это, — она запнулась на мгновение, но договорила, — прилично... Пойдут сплетни...

— Мне все равно, — я закрыла глаза, — позови его. Прямо сейчас. И, когда пойдешь, оставь дверь открытой, чтобы лекарь мог войти.

Тайка бесшумно исчезла.

Я пробыла одна совсем недолго. Раздался тихий стук, и после моего разрешения, в покои вошел посольский лекарь.

— Ваша светлость, — замер он у порога и, вероятно поклонился, — господин барон сказал ,что вам нужна помощь...

— Да, — снова кивнула я, забывшись, и прикусила губу, чтобы не застонать, — мне нужна какая-нибудь мазь от синяков... Мы с