— барон хмурился. То ли от необычно яркого вечернего солнца, которое било прямо в глаза, то ли обдумывал что-то не особенно приятное для себя, — как я уже сказал, мы теперь с вами в одной лодке. У нас одна цель, и я предлагаю заключить устный договор. Я предоставлю вам максимальную свободу здесь, на территории посольства и поддержу любое ваше решение, если оно, конечно, будет в рамках разумного. А вы в свою очередь, станете доверять мне немного больше. И в следующий раз, если случится что-то непредвиденное, в первую очередь сообщите о проблеме мне. Мне не хотелось бы, — пояснил он, — чтобы вы неосторожно вызвали недовольство господина Первого советника. Поверьте, этот человек не знает жалости. А мне очень нравится моя жизнь. Да, и вам, думаю тоже. Все же, если вы сделаете все правильно, вам больше не придется ходить в обносках и работать за пару филдов.

Предложение было щедрым. Я оценила. Если бы я не знала, что все мои просьбы в конечном итоге будут переданы Третьему советнику, то порадовалась бы. А сейчас просто кивнула, соглашаясь заключить договор. Воевать с бароном мне на самом деле не хотелось. Зачем тратить силы на того, кто к конечном итоге ничего не решает.

Подготовка к королевской аудиенции не заняла много времени. Я страшно нервничала. Мне предстояло вернуться в свой дом чужой, посторонней и лично увидеть, как человек, убивший моего отца, занимает место, которое принадлежит моему брату.

— Ваша светлость, — Тайка, которая прямо сейчас сооружала на моей голове высокую, сложную прическу смотрела с сочувствием. — Не волнуйтесь. У вас все получится. — Она говорила так, как будто бы понимала, что меня ждет. И я насторожилась. Могла ли Великая мать открыть правду? Это было бы странно и недальновидно. Но тут сама Тайка развеяла мои сомнения, прошептав, — говорят, Грилорский король красавчик. Ни одна женщина не может устоять перед его взглядом. Но ни одна не задерживается в его постели дольше, чем на пару ночей. А еще, говорят, он очень щедрый, и за каждую ночь в своей постели дарит дамам самые роскошные украшения.

Я невольно выдохнула. Это просто мой страх заставляет видеть меня то, чего на самом деле нет. Как же жаль, что я не привезла с собой капли Алиса для нервных барышень. Мне бы сейчас очень пригодилось успокоительное.

Тем временем Тайка, словно почувствовав, что ее слова меня успокоили, продолжала говорить:

— А еще говорят, что его величеству нравятся пугливые женщины... Я однажды слышала, как горничная одной молодой леди, рассказывала другой горничной, что она слышала, как мать учила дочь, как стать фавориткой его величества. Она говорила, что если молодая леди хочет понравится королю, то она должна смотреть в пол, краснеть, лепетать и вздрагивать от страха каждый раз, когда он к ней обращается. А когда его величество в первый раз предложит разделить с ним вечернюю трапезу, надо заплакать от огорчения и отказаться. А согласиться только в следующий раз.

Я невольно фыркнула. Нет, конечно, я знала, что фаворитки всегда были у всех грилорских королей, и моему отцу, скорее всего, тоже больше нравились какие-то определенные девушки. И они, наверное, точно так же старались ему понравится. Но то, что рассказывала мне Тайка о предпочтениях Гергорика, почему-то рассмешило меня.

— Тайка, — я улыбнулась, — я вовсе не хочу становиться фавориткой короля. Наоборот, я была бы рада, если бы он, вообще, не обратил на меня внимания.

— Но почему?! — удивилась горничная, застав позади меня с гребнем в руках.

— Потому что я собираюсь замуж за герцога Бокрея, — вздохнула я печально, — за того, кого не люблю... Зачем мне еще один нелюбимый мужчина в постели... Поверь, это не стоит никаких подарков...

Тайка внимательно смотрела на меня через зеркало. А потом решительно тряхнула головой.

— Давайте-ка я вам тогда другую прическу сделаю. А то вы ваша светлость, в таком виде обязательно понравитесь его величеству. Но я кое-что слышала... Не знаю, правда, или нет... Но вдруг поможет...

— Делай, — согласилась я. Наверное, просто потому, что мне хотелось потянуть время... я боялась. Если бы могла, остановила бы время. Хотя бы ненадолго. А неспешные движения Тайки, расчесывающей мне волосы, и, правда, успокаивали... Я закрыла глаза и отдалась ее умелым рукам.

— Все, — горничная воткнула в прическу последнюю шпильку, — открывайте глаза. Смотрите. Говорят, эти косы раздражают короля так сильно, что он сердится и велит девицам немедленно покинуть бальный зал.

Я хмыкнула и открыла глаза. Мне стоило немалых усилий, чтобы не вскрикнуть. Потому что из зеркала на меня смотрела я... принцесса Елина. Почти такая же, как в тот последний вечер. Только камушки на шпильках были не из лазурных сапфиров, а из зеленых изумрудов. К моим крашенным хной волосам они подходили идеально...

Но в то же время видна была разница. Колоссальная. Та, Елина, которая семь лет назад сбежала из королевского замка была совсем девчонкой. Наивной, неопытной. А сейчас на меня смотрела женщина. Взрослая женщина, которая многое видела в жизни.

— Вам очень идет, — улыбнулась Тайка. Она была страшно довольна собой. Прическа мне и правда шла... я это знала и раньше. Но появляться в таком виде на глаза Грегорику? Это все равно, что во всеуслышание заявить о том, кто я на самом деле.

— Нет. — Я принялась выдергивать шпильки из волос, — мне не нравится! Сделай как раньше...

— Хорошо, ваша светлость, — тут же склонилась Тайка, мгновенно уловив мое недовольство. Но не успела она вынуть первую шпильку, как в дверь моей спальни, где я приводила себя в прядок, постучали.

— Ваша светлость, — раздался голос барона Пирра, — поторопитесь. Из королевского замка прибыл гонец. Его величество ждет вас немедленно.

Сердце ухнуло в пропасть. Перед глазами потемнело. Что же делать?! В таком виде идти к Грегорику слишком опасно. Вдруг браслет не защитит меня? И Грегорик узнает кто пришел к нему на аудиенцию?!

Я в панике огляделась... Переделать прическу? Без вариантов. Барон Пирр не будет молча ждать за дверью. И я его понимаю... Вызвать недовольство короля по такому пустячному поводу... ну, не дурак же он.

— Мама, — в спальню заглянула Анни и улыбнулась, — ты очень красивая.

Она подбежала и, сняв с шеи свой камень, протянула мне.

— Надень и ничего не бойся, мам. Все будет хорошо...