– Они покинули свои хижины, великий король франков, – заметил немногословный аквитанец. – Они увели свои стада.

Безжизненные вершины, возразил Карл, не могут нанести урон такому сильному войску. Гильом из славного города Тулузы имел дурные предчувствия, поскольку горцы, баски и гасконцы, были дикими, как горные бараны, и не являлись чьими-либо вассалами.

Услышав подобные слова, осторожный Карл выслал вперед охотников и лучников с большими сигнальными рогами, чтобы те взобрались на вершины и протрубили в рога, если заметят впереди вооруженных людей.

Сигнала не последовало, врага не обнаружили. Войско франков прокладывало себе путь через узкий, окруженный скалами перевал, потом вниз по лесным склонам и поросшему соснами плато Наварры к воротам сторожевого города Памплоны мимо тихого водопада. Ворота оказались открытыми. Народ, низкорослые смуглые баски, молча предлагал воинам крупу и сыр. Карлу по дороге попался сад с мраморным бассейном, над которым при порывах ветра бил фонтан.

Оставив Памплону в безопасности под охраной арьергарда франков, Карл энергично продвигался вперед вниз по ручью к широкой реке Эбро, где паруса лодок мелькали между белыми селениями, прилепившимися к склонам холмов. В военный лагерь прибыли берберские и еврейские торговцы с предметами роскоши. У них были тяжелые золотые арабские монеты, и они пренебрежительно относились к серебряным франкским пенни. Карл приказал своим вассалам честно торговаться с купцами, потому что, кроме них, никто в этой таинственной стране белых стен и фонтанов не проявил к франкам доброй воли.

Удача сопутствовала Карлу. Арабский вельможа Сулейман привез ему благородного заложника, командующего армией эмира Кордовы. Этот вельможа, по имени Та-л-аба, был разбит и взят в плен гарнизоном Сарагосы.

Даже Гильом Тулузский, ехавший теперь более свободно, когда горы остались позади, считал, что Сулейману и Рабу стоит доверять. Во-первых, у Карла находились их сыновья в качестве заложников; во-вторых, они ненавидели Абдаррахмана больше, чем не любили Карла.

– Почему гордый вельможа, совершивший паломничество и пересекший море, зовется Рабом? – поинтересовался любопытный Арнульфинг.

Не часто улыбка озаряла лицо молчаливого Гильома, но тут он улыбнулся:

– Потому что у него красное лицо и светлые глаза, как у вашего величества. Да, он очень похож на христианина.

– И каким же образом это делает его рабом?

– Это не неуважение и не позор. Они покорили много христианских стран.

Вниз по реке Эбро двигалось войско на соединение с колонной с восточного перевала. Соединившись, франки почувствовали уверенность в собственной силе. Увидев на правом берегу высокие стены Сарагосы, они переправились через реку на своих разборных лодках.

Ворота Сарагосы оказались закрытыми, а сам город оказывал сопротивление. Тщетно Сулейман и Раб слали гонцов, чтобы убедить гарнизон впустить христиан. Каменные стены, скрепленные цементом, были такие же прочные, как и в Павии. А франки не имели осадных машин.

– А теперь, похоже, – с горечью произнес Гильом, – они ненавидят нас сильнее, чем не любят эмира Кордовы.

Надо подождать, убеждал Карла Сулейман ибн Араби, подождать в стороне, пока в городе не иссякнут припасы; тогда осажденные вынуждены будут принять их условия.

К летнему солнцестоянию франки все еще ждали в своих палатках, перерезав реку. По ночам рыбацкие суда тайком шли по реке, доставляя защитникам Сарагосы еду и оружие. Так мусульмане называли древнюю римскую крепость Цезаря Августа. Франки опустошали окрестности, чтобы прокормить себя.

Их фуражиры принесли весть о том, что снаряженное войско из Кордовы, возможно, уже в пути, чтобы освободить Сарагосу. Карла тревожило, что придется принимать бой, имея в тылу реку и враждебный город. Но его паладины не сомневались в исходе сражения. Молодой Роланд, префект Бретонской марки, напомнил Карлу, что они забрались так далеко с одной целью – покорить Испанию.

Пленный полководец Та-л-аба улыбался, когда видел Карла. Что-то непонятное таилось в духе сопротивления жителей этой страны. Казалось, люди смотрели на франков как на варваров, явившихся завоевать их. Такого не случалось в Италии. Далекая и могущественная Кордова никогда не потерпит пребывания франков в этой стране.

Размышляя, Карл пытался понять, что происходит. На его лагерь опустилась удушающая жара летнего солнцестояния. Тогда пришли вести с севера, которых он меньше всего ожидал.

Далеко, на границе по Рейну, саксы напали на священников и предались грабежу и мародерству.

Его войско слишком долго ждало на Эбро. Воины не обнаружили видимого противника, который бы им противостоял, при этом ничего не приобрели, а свои запасы истощили. Карл, столько ожидавший от этого похода, стал раздражительным.

«Останьтесь, – настаивал Сулейман, – и Сарагоса падет». Но Карл больше ему не верил. Похоже было на то, что франкам устроили западню. Дав волю своим подозрениям, Карл приказал Сулеймана заковать в цепи, а его сыновей заключить под стражу. Когда же франки стали искать Раба, они не смогли его найти.

Карл приказал загрузить обозные фургоны и начал отходить вверх по реке. В Памплоне он велел снести городские стены.

Никто не попытался предотвратить разрушение защитных сооружений. Пленник Та-л-аба, ехавший рядом с Карлом, заметил, что христиане всегда готовы снести стены, когда не видят врага. И Карл осознал, что его долгий поход не принес ничего, кроме разрушения одного города и нескольких пленников, попавших к нему в руки.

Его многочисленное войско, не думая больше о славе, поднималось к Ронсевальскому ущелью, а его вассалы мечтали только побыстрее вернуться домой.

Карл приказал воинам других национальностей следовать вместе с ним, образуя основные силы, а в авангарде шел Гильом Тулузский вместе с провансальцами. Своим же франкам он поставил задачу идти в арьергарде и вести обоз.

Внизу, на равнине, отсутствовали всякие признаки противника. Под собственным штандартом, сопровождаемый герцогами и епископами, Карл поднялся из равнинного зноя в прохладную мглу ущелья. Его колонна рассеялась, чтобы пройти сквозь лесную поросль и пересечь скальные преграды. После прохождения водорезов они спустились по холмам Гаскони и остановились на ночлег.

Палаток не было, поскольку арьергард войска еще не подоспел с фургонами. Но вассалы Карла спокойно спали на траве мягкой августовской ночью. Часто случалось так, что обоз не поспевал за всадниками.

Ночь была ясной. Карл на всю жизнь запомнил, как бледнели звезды перед рассветом, как возникло какое-то движение, словно все вдруг решили встать пораньше, чтобы присмотреть за лошадьми. Они в ожидании собрались вокруг Карла, хотя он их и не знал.

Тогда казалось, что франки из арьергарда сопровождают обоз и уже на подходе. Карл удивлялся, почему он не слышит скрипа колес.

Так он узнал о том, что его франки, охранявшие тыл, никогда к нему не присоединятся. Никто из них не дожил до утра.