Господин был облачен в белый костюм и имел на лацкане пиджака огромную сверкающую звезду. Сзади замер мулат с напряженным лицом.

– Это губернатор острова, а это его главный телохранитель и переводчик. Он учился в Москве, – комментировала Лена. – Ты не понимаешь, какая красота! Лазурный берег на Борнео, но все равно – класс! Ты должен ехать. Я буду тебя ждать.

Последний аргумент умилил ученого, а Гвоздина уже снимала очки.

Приглашение пришло от Жан-Поля через неделю. Скорость удивительная не только для международной почты бывшего СССР, но и для почтового департамента суверенной России. Когда путешествие стало реальностью, орнитолога вновь обуяли сомнения. А тут возникла неожиданная преграда – за время демократических преобразований цена билета увеличилась в сотни раз. В кассе Воропаеву назвали фантастическую сумму. О таких деньгах люди его круга в частной жизни даже не помышляли. Гвоздина на это осложнение прореагировала спокойно. Она взяла приглашение, облачилась в серый английский костюм с юбкой выше колен и отправилась к спонсору. Через два часа она вернулась и велела Воропаеву одеться как на ученый совет, затем взяла за руку и вывела из квартиры. Возле мусорного бака, что открывал вид из подъезда воропаевской девятиэтажки, стоял новенький «вольво» цвета ржавого железа. Лена открыла заднюю дверцу, впихнула орнитолога и села рядом. Шофер, похожий на доброго убийцу с маской полного равнодушия на физиономии, не признавая правил уличного движения и не замечая испуганных прохожих, через тридцать минут подкатил к старинному особняку. Воропаев не успел прочесть вывеску с мудреным иноземным названием.

– Что здесь делают? – тоскливо спросил он.

– Деньги, – ответил шофер. Это было первым и последним словом, вылетевшим из его уст.

Лена взяла Воропаева под руку и, немного подталкивая, повела через комнаты, где в шахматном порядке на белых столах стояли компьютеры. Возле них сидели девицы с привкусом фотомоделей и изображали служебную доброжелательность. Воропаев развеселился. Он вообразил себе местных сотрудниц без платьев и понял, что тогда вся атмосфера фирмы выглядела бы куда более непринужденно и естественно. В зале-кабинете, куда они пришли, несколько плотных мужчин тонули в коже кресел. Перед ними на темном массивном столе, не считая разбросанных пачек импортных сигарет, стояли флаконы с парфюмом, спортивные туфли, один женский сапог и початая бутылка коньяка.

– Привет, – сказала Гвоздина.

– Привет, очаровательница, – ответил мужчина, сидевший в центре.

– Знакомься. – Лена повернулась к Воропаеву. – Это Артур. Год назад я любила его три дня.

– А все оставшееся время я пытался нашу любовь вернуть, – ответил Артур и протянул орнитологу руку. – Кажется, Вам везет больше. Вот и зарабатывай миллионы после этого…

– Хватит, Артур, – строго произнесла Лена. Воропаев в этот момент подумал, что никогда не слышал у возлюбленной такого металла в голосе. Даже вальяжный Артур сразу подтянулся.

– Господин Воропаев, наша фирма согласна взять на себя ваши дорожные расходы до Марселя и обратно. Сегодня у нас идет презентация нового шампуня. Названия у него пока нет. Мы оплачиваем вашу поездку, а вы предоставляете шампуню название «Алый Чиж». И обязуетесь в дальнейшем связывать ваши открытия с рекламой нашей фирмы. Идет?

Хотя для ученого такой поворот событий стал полной неожиданностью, он согласился. Артур ему понравился. А компьютерные девицы настроили на озорной лад.

Артур нажал клавишу сложной телефонно-селекторной машины, откуда возник журчащий женский голос.

– Я вас слушаю, Артур Николаевич.

– Галочка, зайдите ко мне.

Артур не успел отключить установку, как в кабинет впорхнула Галочка – брюнетка в очень короткой юбке и высоких шнурованных замшевых сапогах. Орнитолог снова поймал себя на мысли, что ему хочется увидеть стриптиз.

Артур приказал проводить Воропаева. В небольшом уютном кабинетике Галочка оставила ученого один на один с главным бухгалтером фирмы.

Петр Семенович Добыков кушал кофе с пирожным, и, чтобы поздороваться, ему пришлось вытереть руки платком. Договор подписали быстро, и Галочка вернула орнитолога назад, где Артур пожелал ему успешного путешествия, пообещав оформить заграничный паспорт через свою организацию. Гвоздиной Артур на прощание поцеловал руку и сказал что-то печальное. Причем Воропаев почувствовал, что грусть предпринимателя была искренней.

Когда небольшой самолет Аэрофлота, что два раза в неделю летает в Марсель с посадкой в суверенном Киеве, задрожал и, пожирая бетон, помчался навстречу звездам, Воропаев до конца осознал реальность происходящего. Последнюю неделю перед путешествием ученого не покидало ощущение абсурда.

Бессмысленная поездка в чужую страну к незнакомому Жану-Полю Мари, который мог оказаться обыкновенным идиотом…

Ничтожный шанс обнаружить Алого Чижа на юге Франции…

Деньги на билет в обмен на название шампуня…

И прочее, прочее, прочее…

Когда Гвоздина, размахивая заграничным паспортом, ворвалась в квартиру, Воропаев понял, что поездка неизбежна. Он захандрил.

Лена вскоре ощутила на себе состояние любимого. Его пыл сменился рассеянным равнодушием. Гвоздина предпринимала отчаянные попытки вернуть партнеру эротический настрой.

Она ходила по квартире только в очках…

Стала понемногу добавлять кое-какие части туалета…

Оделась целиком.

Бесполезно.

Перебрав естественные методы, она перешла к техническим. Гвоздина приволокла видеомагнитофон, заняв его на время у пожилого коллеги-журналиста. Сюжеты, где две белые женщины любили одного черного, затем два негра любили одну белую женщину, потом происходил всевозможный обмен действующими лицами, саму Гвоздину доводил до исступления. Однако Воропаев не обнаружил ни малейшей реакции. А когда Лена сердилась, заявлял, что подобные просмотры могут любого нормального мужчину превратить в импотента.

Гвоздина видеомагнитофон унесла. Вернувшись, она собрала свой маленький чемоданчик, зло оторвав экзотическую бирку, и покинула квартиру возле метро Планерная, даже не простившись с возлюбленным.

Два дня Воропаев не замечал ее отсутствия. Но на третий что-то стало его беспокоить. А еще через два дня он понял, что ему категорически не хватает тела Лены Гвоздиной. Ученый побрился, постирал рубашку и отправился в редакцию с твердым намерением вернуть недостающее на привычное место.

Лена недоступно сидела в своем кресле. На этот раз под ее очками никаких метаморфоз не произошло. А на просьбу о возвращении она ответила железным тоном:

– Вернусь, если ты перестанешь строить из себя слизняка, превратишься в нормального мужчину и с радостью поедешь во Францию.

– На все согласен! – сообщил ученый.

Лена заперла кабинет изнутри и сняла очки. Реакция орнитолога превзошла все ожидания Гвоздиной…