– Послушай, я никому ничего не скажу, но больше не хочу в этом участвовать, – не выдержал Сергей.

Анатолий пообещал, что больше такое не повторится, но через две недели они снова поехали в рейд. Оноприенко поклялся, что ничего такого придумывать не будет, продадут товар и награбленное, и поедут домой. В один из дней у него уже начали характерным образом бегать глаза. Сергей уже понимал, что произойдет дальше.

На сей раз жертвами стали пять человек. Анатолий подошел к машине вплотную, наставил на водителя винтовку и выстрелил быстрее, чем тот смог что-то сделать. Раздались крики и женский плач. По привычке он велел всем выйти из машины на расстрел, но на этот раз людей было больше, чем обычно.

Перед Анатолием выстроилось четверо человек. Мужчина растерялся. Люди стали умолять его пощадить, и Оноприенко пустил очередь из винтовки, только чтобы прекратился этот бесконечный рой голосов. Через несколько секунд наступила долгожданная тишина, только вдалеке было слышно звук мотора приближающейся машины. Сергей подъехал через пару минут и начал молча помогать другу. Он увидел, что убитых больше, чем обычно, но ничего не сказал.

Анатолий с увлечением начал разводить костер. Его, как и в детстве, завораживало трепещущее на ветру пламя.

– Нет, пожалуйста, не надо, – забормотала девушка, когда Анатолий потащил ее куда-то, где было слишком жарко. Анатолий ужасно перепугался из-за этого. Трясущимися руками он схватил винтовку, перезарядил и выстрелил. Ему было по-настоящему страшно.

Избавившись от улик, Анатолий и Сергей сели в машину и поехали куда-то вперед, никто из них сейчас не помнил, в какой именно город им нужно добраться. Минут через пять они заметили в зеркале заднего вида машину милиции. Автомобиль мигал им фарами. Оноприенко вдавил педаль газа, но машина милиции тоже стала ехать быстрее.

В голове у Оноприенко вспыхивали цифры:

2+2+5 = 9. Что это значит? 9…40…365.

Глава 5

Нелегал

1990–1994 гг

В тот раз им удалось избавиться от погони, но Анатолий стал потихоньку сходить с ума. Ему было страшно оставаться в одиночестве, а Сергей теперь старался больше с ним не общаться. Это пугало еще больше. Анатолий успел ему доходчиво объяснить, что лучше бы ему молчать о виденном, но можно ли ему верить?

В конце 1980-х-начале 1990-х граница УССР и некоторых стран Европы охранялась уже не так сильно. Многие стали ездить в Венгрию за товарами, а в Закарпатье – за дешевым топливом. «Железный занавес» доживал свои последние дни, и в некоторых местах уже изрядно проржавел. Анатолий заплатил парню, с которым когда-то работал на лайнере, и купил поддельный паспорт, по которому без проблем въехал в Венгрию. Шенгенская зона появится только в 1995-м году, но уже тогда можно было достаточно свободно пересекать границы между европейскими государствами. Венгрия, Чехия, Германия, Австрия, Греция… Анатолий ездил из страны в страну, тратил накопленные за время работы моряком деньги, иногда устраивался куда-нибудь то разнорабочим, то озеленителем, то еще на какую простую работу устраивался, где платили ежедневно или хотя бы раз в неделю. В Греции ему понравилось больше всего, там он чувствовал ту прекрасную размеренную беззаботность, какую можно встретить только в Средиземноморских странах.

«В Мукачево был один товарищ, который делал такие штуки. Потом я ушел уже без паспорта на Югославию, там меня задержала полиция, но отпустила. Оттуда я ушел на Грецию, где меня вообще никто не трогал. А у меня-то уже было в это время девять убийств!

Никто не знал, что я нахожусь в Греции, пока я сам не пошел в полицию и не заявил, что пребываю в стране нелегально. Меня не покидала идея получить убежище. Я прошел проверки в Интерполе, собеседование. Но со мной говорили не как с убийцей, а просто как с иммигрантом из Советского Союза. Мне не дали политического убежища, но мне выдали документы, с которыми я мог работать в Греции».

(А. Оноприенко)

В какой-то момент ему захотелось в Германию. Деньги у него уже закончились, поэтому в Берлине ему пришлось устроиться на работу озеленителем. Дотошные немцы повсюду требовали паспорт, а без разрешения на работу устроиться было практически никуда нельзя. Наслушавшись в баре россказней старых эмигрантов о том, как просто немцы предоставляют политическое убежище, он решил попробовать, и, конечно, его вместе с фальшивым паспортом и просроченной визой депортировали на родину. Долго ли – умеючи? Через неделю Анатолий был уже Венгрии, а через месяц – в Берлине. Он был зол на немцев и уже совершенно не собирался работать на благо общества, предпочитая воровство и грабежи. А уж когда кто-то ему рассказал, что после отсидки обычно дают гражданство (еще одна глупость), он стал буквально нарываться на арест. Правда, однажды он все-таки переборщил, напал на женщину и явно переборщил, так что при аресте ему бы грозил уже большой срок, поэтому он решил на время уехать в Вену. Австрия ему тоже была по душе. Там он решил все же реализовать план с тюрьмой, ограбил магазин и отправился за решетку на несколько месяцев. Он правда не учел, что после тюрьмы его отправят на родину, но… долго ли умеючи?

Потратив практически все оставшиеся сбережения, Оноприенко уже с новым комплектом документов снова оказался в столице Германии, и стал искать доступные способы легализации. Интернета в те годы не было, да и сейчас о подобных лазейках чаще узнают методом сарафанного радио, а не посредством официальных источников. В барах Берлина говорили всякое, один парень рассказал о том, как его отправили в тюрьму на месяц, а потом дали гражданство. Другой рассказывал о том, как сымитировал сумасшествие, а потом просто сбежал из больницы, и живет теперь спокойно, третий рассказал, что в Германии особое отношение к религиозным меньшинствам, поэтому если прибиться к баптистам или мормонам, то потом можно будет легко получить документы. Во всех этих историях в баре люди обычно умалчивают о важных нюансах, а те, кто их слушает, обычно делает это вполуха.

Устроиться на работу у Анатолия не получалось, он продолжал зарабатывать на жизнь воровством и грабежами, а вскоре случайно попался на какой-то мелочи и отправился теперь уже в немецкую тюрьму, которая сильно отличалась от тех представлений, какие у него были. И сейчас, и в те годы часто можно было слышать рассказы о том, что европейские тюрьмы напоминают хороший отель. Частенько можно слышать, что придумали какую-то новую штуку, которая