– Не волнуйтесь, я детей не ем! – отозвались уже издалека, откуда-то с правого краю деревни.

– Ушёл… – вздохнула я облегчённо.

– Ушёл… – вздохнул Мохан. Но рванулся было к двери. – Вот я ему…

– Стой! – потребовал старший брат.

И младший уныло подчинился. Но ворчать не перестал:

– Фу, противный парень! Зачем Ванада только такого хама к себе в ученики взял?!

– Сам противный, – проворчал Поллав. – Ты приглядись: он как собака дикая. Если бояться или орать в ответ на её тявканья, она ещё больше разлается, будет лезть и прыгать, будто укусить хочет или загрызть. Но если сохранять спокойствие или самому на неё рявкнуть строго – заткнётся. Заскулит и уползёт, поджав хвост. Такие как он чувствуют, кто их не боится – и не лезут. На всякий случай.

Поллав забрал кинжал Мохана себе, под взглядом недовольным брата.

– Тебе везёт! – проворчал Мохан. – Ты всегда такой спокойный.

– А ты едва не… – начал было сердито старший брат, но приметив женщину, запнулся. И вежливо попросил: – Вы не могли бы оставить нас наедине ещё ненадолго? Нам надо кое-что насчёт свадьбы и будущей жизни обсудить.

– Ах, да, – смутилась женщина и посмотрела на меня с какой-то жалостью. – Да, говорите, конечно. Только не слишком долго. Вы ещё не женаты. Неприлично вам быть наедине-то.

И ушла, оставив меня с двумя чужими мужчинами.

Подождав подольше и в окно, и в дверь взглянув, чтоб проверить, ушла ли она далеко и нет ли кого опять поблизости, Поллав присел в паре шагов от меня. И Мохан последовал его примеру, сел сбоку.

– Следил бы за собой, а не за чужими учениками! – проворчал тихо глава его семьи. – Вчера едва не зарезал Яша. Сегодня…

– Вчера?! – дёрнулась я.

Значит, Ванада вчера сестру в реку швырнул. Вчера! Разве смогла бы она выжить, столько провалявшись в воде? Люди-то сразу тонут. Да ещё и хариалы там живут. Под водой. И… и другие крокодилы могут добраться, наверное, если их болото пересохнет. Которые ещё больше. Которые точно людей едят. Которые спокойно нападают на живых людей.

Сползла на пол, зарыдала, пряча лицо между скрещенных рук.

Чуть погодя, твёрдая широкая ладонь легла мне на спину, около плеча. Задела обнажённую кожу. И я испуганно вздрогнула от прикосновения. Вспомнила, что только трое нас здесь сейчас. И ужас ощутила.

– Мне жаль, что так получилось с твоей сестрой, – серьёзно сказал Поллав.

Как будто он раскаивался, что не сумел уберечь её. И… и всё же его волновала боль в моём сердце. Почему-то мне вдруг стало чуть спокойнее. Как будто и его защиту обещало мне прикосновение этой широкой ладони.

– Ты смышленая девушка, Кизи, – тихо добавил мужчина почти сразу, убрав свою руку с моего тела. – Нам надо обсудить несколько дел, пока нам опять не пришли мешать.

И… и он касался меня! Чужой мужчина! Хотя и жених. Хотя…

Села. Застонала от резкой боли в перебитом теле и животе. Завалилась бы на бок, не схвати меня Поллав за плечи. Он осторожно помог мне сесть. Странно, сегодня этот грубый мужчина был даже заботливым и осторожным. Он… умеет быть добрым?!

Музыкант сразу же убрал руки и сел обратно, в двух шагах от меня. Достаточно близко, чтобы подхватить, если завалюсь, теряя сознание. Но всё же на некотором расстоянии, показывая, что не намерен меня трогать, смущая. Хотя бы сейчас.

– Мохан едва голову Яшу не отрезал, когда увидел, что он бьёт тебя, – Поллав мрачно на брата покосился.

– Но как можно так?! – взвился тот. – С ней? Она же такая нежная, хрупкая. Едва не убил, плешивый сын шакала и обезьяны!

– Я прошу тебя, не оскорбляй его родителей, – робко попросила я. – Они – родители и моему отцу. Мой отец хорошим человеком был. И отец его с матерью были добрыми людьми. Так все говорят.

– А мне сказали, что твой отец был с односельчанами, когда они решили забить тебя камнями, – мрачно сказал Поллав.

– Кто сказал? – дёрнулась я.

И застонала от боли.

Резко нагнувшись и протянув руку, Поллав приложил ладонь мне на лоб и прижал мою голову к стене, впрочем, осторожно. И не задевая ушиб на голове.

– Не важно, кто сказал, – тихо добавил он, придерживая меня ещё несколько ударов сердца, потом обратно отодвинулся. – А тебе лучше не дёргаться. И вообще, нам сейчас надо кое-что другое обсудить. Пока люди не вернулись.

Сердито спросила, глядя на него исподлобья:

– Что с Яшем? Вы… отпустили его?

Мужчина неожиданно признался:

– Мне тоже хотелось ударить этого жалкого труса. Но, увы, он твой родственник. Дядя, как оказалось, к моему удивлению. Я-то думал, что он работорговец, где-то укравший тебя и твою сестру, а теперь ведущий продавать в город или куда подальше. Нарочно отнёс тебя в деревню, куда он указывал, чтоб проверить.

Растерянно выдохнула:

– Но тут могло оказаться логово разбойников.

– Тогда бы я всё, чему меня учили, вспомнил, – мрачно сощурился мужчина. Нос у него был большой, с горбинкой. И взгляд сейчас получился какой-то… хищный.

Грустно уточнила:

– Так где Яш? Что с ним стало?

– К свадьбе готовится, – выдохнул сквозь зубы Поллав. Вздохнул и вдруг посмотрел на меня виновато: – Прости, девочка. Я решил, что лучше нам вытащить тебя из его рук спокойным способом, – нахмурившись, отвернулся и добавил: – Если захочешь, мы поможем тебе остаться в труппе наших знакомых бродячих актёров и музыкантов. Скажем, что ты наша сестра. Или иная родственница. Там себе, может, кого-то присмотришь. Замуж за другого выйдешь, – грустно ухмыльнулся. – За одного.

Проворчала:

– Я не могу так! Женщина как поле. И принадлежит тому, кто первый его возделывать начал.

– Кто первый? – спросил Поллав насмешливо.

Робко потупилась, поняв, что он мог иначе истолковать мои слова. Робко произнесла:

– Если я поклянусь перед священным огнём, как я могу врать другому, что я ничья женщина? И… – и запнулась.

– И? – мрачно уточнил Поллав. – Давай-ка, договаривай. Хочешь нашей честности – и сама будь честна. Чего ты хочешь?

Робко потеребила край дупатты, уже другой, попроще, но тоже с вышивкой серебряными нитями. Ох, и одежда другая! Кто меня переодел?! Они… касались моего тела? О, нет!!! Как же я могла так опозориться?! Что они видели меня такой…

– Та женщина и переодела, – добавил главный из музыкантов, верно предположив, отчего смущение на моём лице.

Робко выдохнула:

– С-спасибо!

– Не благодари, – отрезал он. – Ты сейчас не моя женщина. Я не хочу нарушать приличия.

– Но… – начала и запнулась.