– Ничего. Она у тебя красивая. Так… – Мохан поднял на меня напуганный взгляд. – Что ещё ты хотела сказать?

– Ты вслух не говори, как будешь меня трогать. Сначала. А то… а то я совсем смущаюсь. Тем более, что ты так говоришь об этом днём!

– Хорошо. Днём молчать буду, – серьёзно пообещал он. – А ночью буду молча трогать тебя.

Мы ещё какое-то время так постояли. Он всё ещё не отпускал мою руку.

Тихо спросила:

– А ты… а ты чего меня сейчас трогаешь? Уже?

– Да просто… – юноша смутился. Помолчал, потом всё же признался: – Мне просто интересно стало, что будет, если я возьму твою руку. А когда ты сама сжала мою ладонь, я… я как бы… не удержался. Такое странное ощущение, когда мы стоим вот так.

– Какое?

– Вроде не страшно, когда мы стоим, соединив наши руки.

Но, чуть постояв так, да подглядывая друг на друга, мы развернулись – и стали смотреть в разные стороны. Руки моей, впрочем, будущий муж не отпустил. А я промолчала. Странно, конечно, было так стоять. Хотя было странно, что так я уже не так сильно боялась, как прежде, когда он смотрел на меня внимательно, выходящую из реки. Или потом, когда говорил, что притронется. Но тут он уже ко мне притронулся. И ничего страшного не случилось. И это было странно.

Мы ещё немного так посидели рядом. То в стороны глядя, то друг на друга.

– Слушай… – не выдержала наконец.

– Что? – уже спокойно спросил Мохан.

– А тебе Поллав говорил, чтоб ты меня от Яша охранял.

– Я буду! – младший жених нахмурился.

Хотя грозным не выглядел. Просто… просто рядом со спокойными старшими братьями он не выглядел слишком уж опасным и грозным. Хотя именно он едва не зарезал моего дядю, который бил меня. Поллав бы не стал. Но Мохан не стерпел, видя, как меня мучают. Странно. Не ожидала, что именно он может вступиться за меня. А вступился он.

– И я правда хотел поиграть для тебя на вине, – торопливо добавил он, оживившись. – Может, тебе понравится. Тем более, что тебе надо несколько дней полежать, чтобы твои раны поскорее зажили.

Всё-таки, заботится обо мне. И это… как-то приятно даже. Или… всё-таки, он заботится о себе? Чтобы у него потом было больше возможностей женщину потрогать?

Внимательно посмотрела на него. Задумчиво смотрящего на меня. Интересно, чего именно ему хочется? Мне помочь сейчас? Или взять меня… как женщину?

– Теперь у тебя взгляд странный, – пробурчал Мохан и разжал пальцы, освобождая мою руку. Торопливо поднялся. К выходу пошёл. – Но спасибо, что напомнила. Поллав бы меня побил, если бы я забыл. Но я… я как бы…

– Ты волнуешься, поэтому как-то вдруг забыл сейчас?

– Да, – серьёзно подтвердил он и вышел.

Если я выберу их – а мне так хочется оказаться подальше от бессердечного Яша, который едва меня не убил – мне надо будет как-то уживаться со всеми тремя братьями. Женщины, конечно, итак учатся привыкать к своим мужьям, заботиться о них. Но тут их трое! И таких непохожих друг на друга! Ужас!

Грустно растянулась на своём одеяле. Всё-таки, мне нужны силы, чтобы справиться.

Веки сомкнула.

И вскоре уже подскочила от непонятных звуков. И застонала от боли.

И почти тут же в дом протиснулся Мохан. С большой виной, казавшейся очень тяжёлой, особенно, в круглых её подставках. Или то были важные части самого инструмента, которые помогали ему играть? Я, право, не знала. Но вина казалась массивной и тяжёлой. А Мохан спокойно её тащил.

– Так мне начинать? – бодро спросил юноша, осторожно опуская инструмент уже на пол в доме, хотя и рядом у двери.

Непочётно сидеть у входа. Но, кажется, он решил, что сесть близко от меня будет ещё хуже. Да и… так, пока он играл в стороне, я могла спокойно сомкнуть веки. Пока играет там, ко мне не подойдёт. Да и… признаться, музыку тоже послушать хотелось. Тем более, что её будут исполнять только для меня. Интересно, каково это, когда музыкант играет только для меня?..

Бодро ответила:

– Начинай! Только… я с закрытыми глазами полежу, можно? А то я устала. Не от тебя. Просто раны болят.

– Да, конечно, лежи так. Или спи, – охотно согласился юноша. И едва слышно добавил: – Я и кинжал взял. Так что Яш не пройдёт. Спи спокойно.

Какой уж тут покой, когда в мой дом проникла буря! Вместе с большим музыкальным инструментом. Да, бывают и такие бури, оказывается.

Когда мы встретились у реки, я не видела снизу их тележку с поклажей. А когда уже поднялась наверх, мне стало не до того, чтобы разглядывать, что там было у музыкантов с собою. Да и те проклятые кшатрии вскоре уже появились. Но теперь я лежала в родном доме и, может статься, последний день была в нём или один из последних. Впрочем, пока лежала, могла присмотреться и к музыканту, и к его инструменту. Тем более, он никуда не торопился.

Перевернувшись на бок и подперев голову рукой, с любопытством присмотрелась к инструменту. Лежать было больно, но так зато видно, на чём собрался играть Мохан.

Тёмный инструмент. Длинная палка, концы которой завитками изгибаются кверху, да ещё и вырезаны в форме драконов. Над палкой идут семь струн. Под палкой огромные… кажется, это тыквы? Высушенные и покрашенные в тёмный цвет?

Мохан сел, скрестив ноги, так, что они оказались между тыкв-подставок. Или… предназначение их было в чём-то ещё, не только, чтоб поддерживали инструмент?..

– Они сделаны для того, чтобы звук был лучше, – пояснил юноша, увидев, что я слишком пристально разглядываю левый из огромных тёмных предметов. – Из тыкв высушенных. Полые внутри. Хотя вина в целом выглядит громоздкой, это не совсем так.

Объяснив, прикрыл глаза. Правая рука легла слева от доски, там, где струны почти кончались, а левая ладонь – где-то около середины.

Какое-то время Мохан сидел, прикрыв веки, то ли прислушавшись звукам, идущим из деревни, то ли к внутренним своим ощущениям. Потом легонько тронул струны.

Звонкий громкий звук. И дребезжащий глухой. Осторожные быстрые касания пальцами по струнам.

Замерев, он посидел так немного. Ласково погладил инструмент по доске снизу, под струнами. Положил левую руку на струны около середины, а правую у конца. Снова коснулся струн. Чуть погодя, когда звуки стали ещё сочнее, юноша запел:

Шива, Шива, Шива, Шива, Шива, Шива, Шива, Шива! Шива, благоволящий! О, Всевышний йог, бог богов! О, Всевышний йог, бог богов! Шива, Благоволящий! Шива, Всемогущий! Шива всемогущий!

Воспев имя бога, немного перебирал струны, лёгкими, быстрыми касаниями. Потом ритм замедлился. И Мохан просто пел звуки, растягивая их, всё так же не глядя на мир:

– Рее… наа… реее… реееееенааа… рееетааанаааа…