– Нет, похоже, он ещё не скоро решится, – засмеялся старший брат. – Пока Кизи может жить спокойно. Пока ещё он будет прятать свою неуёмную фантазию при себе.

– Брат! – возмутился Мохан, но, впрочем, смотря в пол. – Перестань смеяться надо мной! Я не виноват, что…

– Помню, помню, это я виноват! – засмеялся тот, потом ко мне повернулся. – А после ночи с ним ты снова будешь со мной. А в пятую ночь – с Садхиром. В шестую – снова с этим мечтателем неуёмным. В седьмую – снова со мной. В восьмую…

– С Садхиром. В девятую – опять с Моханом. И так по кругу, – закончила я.

– Смышлёная невеста у меня, – улыбнулся Поллав. – Может, даже жена будет смышленая.

И ушёл, оставив меня смущённую рядом с очень смущённым Моханом. Тот, вроде мечтавший жениться поскорее и, может даже, на мне, сейчас стоял рядом со мною, трепеща от испуга.

– Я это… – он смущённо потеребил кончики своих волос. – У меня ещё женщины не было. Я волнуюсь. Но ты не смей смеяться надо мною!

– Я не смеюсь над тобой!

Юноша всё-таки посмотрел на меня. И вдруг спросил:

– Ты тоже волнуешься?

– Я… я… – запнулась.

Мне от взгляда его пристального – когда старший брат ушёл, младший уже немного осмелел – стало не по себе. Но, наверное, я с ними уйду. И мне ещё много лет надо будет ходить за ними. И с ними о чём-то говорить. Стоит ли врать? Да и… я как-то не так сильно смущалась говорить о своих мыслях с младшим из женихов, как со старшим.

Робко призналась:

– И я тоже волнуюсь.

– Ты, значит, тоже… – он вдруг улыбнулся.

Мы помолчали сколько-то.

– Странное это дело – жениться, – вдруг признался мой младший жених. – Вот жил себе, жил… а тут вот жениться.

– Ты ж сам хотел? – усмехнулась.

– Не смейся надо мною! – завопил Мохан возмущённо.

– Простите, мой господин, – потупилась.

– Слушай, и говорить так не надо! – пробурчал он. – Эдак совсем дико. Просто Моханом зови.

Мы ещё какое-то время ничего не говорили, глядя в разные стороны.

– Да, я хотел, – признался младший жених чуть погодя. – Мне же интересно, как там… всё… после чего дети родятся… и ты красивая.

У меня вдруг вырвалось:

– Только потому, что я – женщина, которая может стать твоей.

– Нет, вообще, – смущённо возразил он, но под взглядом моим пристальным опять потупился. – И… и поэтому тоже. Странно это… вдруг жениться. И что у меня всё-таки будет женщина. Хотя я их ни разу не трогал…

– Мохан! – взмолилась я отчаянно.

– Что?! – юноша испуганно отступил. В сторону. Подальше от меня.

А кто-то вчера говорил, что готов на мне жениться! Кому-то сильно не терпелось. Но кто из нас тут больше боится ночи со вторым – трудно сказать. Впрочем, мы оба друг друга боимся. Я прежде ни разу не ложилась с мужчиной, а он – с женщиной.

– Я тебя прошу…

– Ч-что? – юноша ещё на шаг отступил, к двери подальше.

– Нет… я тебя умоляю…

– Ч-чего?! – он ещё дальше от меня отодвинулся, к выходу из дома.

– Пожалуйста, не говори, как ты меня будешь трогать!

– Что… мне… и трогать тебя нельзя?! – Мохан, который только что был испуганным, теперь уже стал сердитым. Глазами мрачно сверкнул на меня. – Вообще… вообще тебя не трогать?!

Потрогать меня ему явно хотелось больше, чем была у него робость передо мной, точнее, перед ночью, когда я стану его женщиной.

– Просто… – робко потупилась.

– Просто что?! – спросил младший жених уже мрачно. И сердито пошёл ко мне.

Бить, что ли, меня будет?

Но с места сдвинуться не решилась.

– Нет уж, договаривай! – проворчал он уже у меня над ухом, совсем близко подойдя.

Да и ростом был на полголовы выше меня.

– Ты только…

– Что «только»?! – он сильно злился на меня уже.

До чего переменчивое у него настроение! Жаль, он Яша так и не зарезал! Ох, что я такое…

– Нет, ты говори! – сердито потребовал Мохан, сжав мои плечи.

Задел место, расшибленное дядиной ногой. Я поморщилась. И юноша сразу же руки испуганно убрал. Отступил напуганный:

– Ох, прости! Я не хотел тебя мучить! Не хотел зацепить твои раны!

Растерянно посмотрела на его лицо. Точно испуганный. Надо же! Всего миг один – и Мохан уже совсем другой!

– Ты это… – но говорить всё-таки смущалась.

– Да что?! – взвыл уже и сам жених.

Ситуация была жуткая. Но, похоже, моё молчание, после того, как начала говорить и не досказала, делало всё хуже.

– Ты просто… – взгляд опустила. – Ты меня трогай…

Он тут же протянул ко мне дрожащую руку, к моему лицу. То хочется ему прикоснуться ко мне, то страшно уже. Эх. Мне его даже жалко стало такого, напуганного.

Острожного сжала ладонь будущего младшего мужа между своих ладоней. Тот вдруг сдвинул пальцы, переплетая их с моими пальцами. Робко спросил:

– Так что… ты у меня хотела попросить?

– Ты это…

– Хватит уже меня мучить! – возмутился юноша. – Говори уже! В конце концов, ты, может, скоро станешь моей женой. Разве не должны супруги делиться своими мыслями друг с другом?

– Должны… – растеряно посмотрела на наши руки с переплетёнными пальцами.

Стоять так с кем-то и держать так пальцы было странно. Непривычно. Тем более, что незнакомый мужчина стоял так совсем близко от меня. И сердце как-то забилось. Иначе…

– Просто…

Мохан посмотрел на меня так, будто я медленно срезала с него кожу. И кипятком подливала на свежие раны.

Вздохнув, совсем уже призналась, правда, робея смотреть ему в глаза:

– Когда ночь будет… наша… ты… ты трогай меня. Только вот так не говори! Не говори, как будешь потом меня трогать. Особенно, при свете дня. Мне не по себе от этого. Страшно становится. И…

– И? – робко спросил он.

– Вот ты говорил, что будешь меня трогать. И смотрел ещё так пристально на меня…

– Мне просто интересно было. На тебя смотреть. И услышать, что ты скажешь, – Мохан потерянно потупился.

Всё-таки, в чём-то мы похожи. И ещё эти наши странные признания… и хаос озвученных и подсмотренных друг у друга чувств и мыслей. Странно это. Хотя сейчас мы уже несколько мгновений стоим рядом. И всё ещё переплетены наши пальцы. Хотя…

Испуганно сказала:

– Ты держишь мою левую ладонь.