Тогда-то Янош и перестал искать поддержку у своих собратьев и принял решение отправиться вместе с Михаем на войну, записавшись под вымышленными именами в войско к трансильванскому воеводе, который как раз в это время собирал в Деве армию и намеревался идти с ней на осаду Темешвара. Двое крепких, обученных владеть оружием воинов на превосходных лошадях пришлись как нельзя кстати ко двору наместника Яноша Запольяи и проявили себя во время подавления мятежа храбрыми и не страшащимися смерти солдатами. Уже в сражении под Коловжаром Янош получил под свое начало отряд, Михай же оставался его правой рукой и самой надежной опорой. Добывать свежую кровь на войне и вовсе не составляло никакого труда, не привлекая при этом ненужного внимания. Впрочем, братья действовали осторожно, старались ничем не отличаться от других лихих и бесшабашных вояк, соразмеряли свою необыкновенную силу с людской, не позволяя ей проявляться в своем устрашающем и разрушительном действии. Даже отсутствие запаха не наводило на подозрения, так как военный лагерь был наполнен таким устойчивым смрадом, что казалось, зловонием пропитывалась не только одежда, но и оружие и доспехи.

Бесстрашный и опытный воин, Янош был отмечен наместником и взят в охранную свиту воеводы Запольяи. При нем в качестве оруженосца попал ко двору и Михай. Остались оба брата при наместнике и тогда, когда был посажен Запольяи магнатами на венгерский престол в Буде. Славные настали для них времена, сытые и покойные, ибо кто ж заподозрит в чем худом рыцарей, посвященных и опоясанных за верную службу королем, да еще несущих почетную тягость охраны монаршей персоны на своих могучих плечах. Но благоденствие продлилось недолго, так как вскоре король Янош был разбит в сражениях своим соперником в борьбе за трон королем Фердинандом. Пришлось Запольяи бежать со всех ног в польские владения, а с ним и его верным рыцарям. В изгнании пришлось несладко, и Янош подумывал уже о том, чтобы в очередной раз вместе с братом Михаем оборотиться кем-нибудь другим и покинуть опального короля, найти получше местечко под солнцем. Но тут король, уговорившись с султаном Блистательной Порты Сулейманом Великим, получил от него деньги и заручился поддержкой в своих планах вернуть венгерский престол. Колесо фортуны совершило очередной поворот, и теперь уже Фердинанду пришлось кисло.

Вместе с Запольяи к воротам Буды в боевом охранении монаршей особы подъехали и братья, теперь уже носящие имя Ковачоци и рыцарские пояса, и присутствовали в свите короля, когда султан Сулейман провозглашал того единственным государем Венгерского царства. И опять началась для Яноша и Михая сладкая жизнь. Посыпались на них золото и богатые уделы – награда за преданность; сильные и богатые придворные вмиг стали завидными женихами. Однако достигшие успеха братья ожениться на знатных девицах не спешили, предаваясь любовным утехам с женщинами попроще. Но в то же время приходилось постоянно быть начеку, стараться и в мелочах не выдать себя, своей сущности, скрупулезно следить за каждым шагом. В сердце Яноша же все больше росло беспокойство – они с Михаем оказались у всех на виду и на слуху. Слишком хорошо помнил он родительскую судьбу и дорогой ценой заплатил за урок. Им, носителям «тайны», лишние шум и внимание ни к чему и до добра не доведут, правда рано или поздно выйдет наружу. Таков Божий суд за их долгую жизнь, за кровь и грехи.

Потому, когда советник Гритти искал надежных людей послать с поручением и письмом в родную Венецию, Янош испросил королевского дозволения сопровождать послов вооруженным эскортом. Так, вдвоем с братом Михаем, прихватив с собой все золото, какое можно было увезти, отправились к Средиземному морю, с посольством в Великую Торговую республику. Венеция, огромный караван-сарай, где никому ни до кого нет дела, водились бы только денежки в избытке, пришлась обоим по вкусу. Янош, жадный до всего нового, впервые приобщился к подлинной западной культуре, с наслаждением учил итальянский певучий язык, и помогало ему в том знание латыни. Братья избавились наконец от ратных доспехов, тяжелых сабель и шлемов, переоделись в бархатные и шелковые одежды и отправились на поиски галантных приключений: Янош – дорогих и изысканных, Михай – тех, что попроще и подоступнее.

Спустя несколько месяцев порученцы Гритти отправились обратно в Венгрию, Янош же с братом под благовидным предлогом задержались в вольном городе. В Торговой республике всегда ошивалось много народу, знатного и худородного, богатого и бедного, прибывшего по делу или развлекающегося путешествиями. Добыть свежую кровь и вовсе не составляло никакого труда, достаточно было поймать любого нищего в порту, а затем, насытившись, пустить его с камнем на шее ко дну на прокорм рыбам. Трижды зимовали братья в славной Венеции, затем Янош, верный решению не оседать подолгу на одном месте, решил, что пора им покинуть веселый и гостеприимный город. Знакомый купец и поставщик венгерских рыцарей Карло Анунцио согласился на предложение Яноша взять его и брата с собой в плавание до самого Стамбула, где имел большие знакомства и связи. Корабль у Карло был, как и у большинства местных купцов, полувоенный-полуторговый, хорошо вооруженный, удобный и вместительный. О цене быстро сговорились. Братья по прибытии к Порогу Счастья должны были также получить от Анунцио рекомендательные письма к влиятельным друзьям Карло, которые обеспечили бы за щедрые дары безопасность и приятное времяпрепровождение двум христианским рыцарям дружественного венгерского двора.

Не прошло и нескольких недель, как корабль Карло «Святая Изабелла» уже бороздил воды Адриатики, увозя в неизвестность грозной исламской Порты обоих братьев – Михая и Яноша, рыцарей Ковачоци. Янош за всю свою долгую жизнь никогда еще не путешествовал по морю и первые несколько дней ожидал от плавания чего-то необычного и захватывающего. Корабельная качка нисколько на него не действовала, и Янош разгуливал по всему судну, вступал в беседы с капитаном, расспрашивал об искусстве морской навигации, интересовался устройством компаса и секстанта, разглядывал в капитанской каюте карты. Михай больше отирался возле матросов, учился у них вязать узлы и ставить паруса, иногда бахвалился своей недюжинной силой и разрывал руками на спор канатные веревки. Матросы с уважением и восхищением относились к Михаю-силачу, но Михая-рыцаря считали простаком.

«Святая Изабелла» находилась в море уже пятнадцать дней, погода стояла ясная, ветер был благоприятный, и однообразные занятия экипажа повторялись изо дня в день. Морской пейзаж вокруг тоже не претерпевал больших изменений, и Янош начал ощущать легкую скуку. Путешествие выходило не таким уж занятным. Янош начал уже потихоньку мечтать о том, чтобы «Святая Изабелла» ввязалась в бой с каким-нибудь пиратским кораблем. Но турки не трогали суда, идущие под союзным венецианским флагом, и других морских разбойников, о которых так много слышал Янош, тоже было не видать. Однако уже на следующий день Янош получил на свою голову приключений куда больше, чем просил.

Уже под вечер море покрылось нехорошими барашками, и капитан «Святой Изабеллы» не на шутку встревожился, забеспокоился и Карло. А вскоре крепкий порыв ветра безжалостно рванул паруса. К ночи разыгрался самый настоящий шторм. Тогда и Янош осознал наконец ту истину, что с морем шутки плохи. Корабль бросало на волне как беспомощную скорлупку, вода переливалась через борт, и «Святая Изабелла» опасно кренилась набок. Янош с братом бросились на помощь команде, любая пара сильных рук была теперь ценнее золота. Привязав себя за пояса к мачтам, рыцари Ковачоци помогали управляться с парусами. На мостике и у штурвала от них было бы мало проку, и они взялись за простую матросскую работу, смертельно опасную и такую важную для общего спасения во время грозной бури. С небес хлестал колючий холодный ливень, ветер ревел, переходя временами в волчий вой, и рвал из рук снасти, сдиравшие с ладоней кожу. Боцман, отдавая команды, пытался перекричать рев бури, но моряки и без него знали, что от них требуется. Ураганный шторм длился, казалось, уже целую вечность, небо было беспросветно темным, и никто не знал, наступило ли уже утро или все еще продолжалась ночь. Люди выбивались из сил, только Янош и Михай не чувствовали усталости. «Святая Изабелла» трещала по швам и готова была рассыпаться на куски. Но буря вскоре все же, казалось, стала стихать. И уже будучи на излете, выбросила перед потрепанным суденышком гигантскую волну. Привязанный рядом с Яношем матрос крикнул ему, что это последняя. Янош на всякий случай обхватил мачту руками, став спиной к волне. И тут гора воды обрушилась на них. Почти захлебнувшийся в потоке Янош сквозь залепленные солью ресницы с ужасом наблюдал, как волна вырвала фок вместе с намертво привязанным к нему корабельным канатом Михаем и с треском, снося все на своем пути, протащила его по палубе и, выломав часть борта, вышвырнула в кипящее море. Так на его глазах сгинул его дорогой названый брат, преданное сердце, единственный, кто любил Яноша со всем пылом души, единственный, к кому и сам Янош не был равнодушен. И, продолжая обнимать просмоленную мокрую мачту, Янош, нарочно с размаху, ударился об нее изо всех сил лбом и, скрежеща зубами от отчаяния, в первый раз в жизни заплакал.