— Значит, так, Лядова. Сегодня твоя форма в мои планы не входит. Немедленно переодеться. И впредь форму одежды согласовывать. У тебя будет особое задание. Это всё снять и надеть что-то неброское, но дорогое. Сколько времени нужно для переодевания? — нахмурив брови, нетерпеливо спросил я, посмотрев на часы.

— Двенадцать минут, шеф, — чётко ответила лейтенант Лядова, начиная расстёгивать верхние пуговицы кителя.

— Отставить, Лядова! Ты что? Ну не здесь же! — гаркнул я на лейтенанта. — Как это — двенадцать минут?

— У меня всё с собой. Мы вечером с подругой в клуб собрались, — лукаво улыбнувшись, ответила Лядова и, взяв из шкафа большой пакет, вышла из кабинета.

— И лицо нарисуй! — открыв дверь, крикнул я в коридор.

— Тогда полчаса, — послышалось в ответ из-за поворота коридора.

— Ай, Васильич, зачем остановил? Всего две пуговки оставалось для хорошего настроения, — сокрушённо запричитал Арамян.

— Так, парни. Сегодня придётся поработать. Эрнест, ты, как всегда, в «гнезде». Координируешь действия, осуществляешь связь, отвечаешь на все вопросы. После обеда работаешь с потерпевшей Сёминой… — излагал план на сегодняшний день я.

— Тут соображение одно есть, — с сомнением высказался Черных, протирая свои чёрные очки.

— Об этом потом. Парни, вы вдвоём в адреса. Ждём-с результатов по поиску таксиста на старой «вольво». Тут или действительно его рожи в нашей базе нет, либо Сажа нам специально его точный портрет не выдаёт. По этому супостату Корнев работает. Словесный портрет и фоторобот душегуба получите у Руфатыча. Я сегодня тесно пообщаюсь с товарищем Кубиняном. Сюда тащить не буду, поработаю на месте, так сказать. После общения отзвонюсь и дам наколку по этому ковбою с двумя пистолетами. Костик мне позарез как нужен. Чувствую, не простой это пассажир. Собираемся в «гнезде» в семнадцать. Вопросы? — уже выходя из кабинета, спросил я.

— Чапай, опять к ночи только домой попадём. У меня уже бунт намечается. Дела не срочные, давай порань — ше. — выразил общее мнение Чегевара.

— Да? Ладно… давайте в шестнадцать сорок пять. Через полчаса буду, все врассыпную, — решил пойти на временные уступки я и выбежал в коридор.

Дело у меня одно важное было. К Филу. То есть к нашему начальнику ОВД полковнику Жукову Филиппу Петровичу. В приёмной, уютно позвякивая ложечкой в чашке с чаем, о чём-то хорошем разговаривала по телефону секретарь начальника Клавдия Ивановна. Разговор был явно неслужебный, иначе о чём это хорошем в приёмной у полицейского начальника можно говорить?

— Здрасьте, Клавдия Иванна. У себя? — спросил я у немолодой женщины, девочкой когда-то сидевшей на коленках у самого Берии.

— Здравствуй, Андрюша. У себя. Только из главка приехал. Сейчас ему чаю понесу с сухариками, — приветливо ответила секретарь. — Задёргали с утра нашего касатика.

— Клавдия Ивановна, а давайте я Филиппу Петровичу чаёк отнесу. Прогнусь, так сказать, — попросил я.

— Что, очень надо? — поинтересовалась догадливая старушка.

— Очень! — выдохнул я. — Клавдия Ивановна, а не знаете, жена Жукова по-прежнему в Департаменте образования работает?

— Чего ж это я не знаю, Андрюша? Я тут и поставлена, чтобы всё знать о своём начальнике. Кто такой, сколько лет, женат или холостой, что ест, что пьёт, сколько ложек сахара… — начала загибать пальцы легендарная секретарша.

— Клавдия Ивановна, я про жену его спросил, — напомнил я.

— Ну, так я и говорю. Высокий пост Маша занимает, то есть Жукова Мария Ивановна. Она сейчас начальник окружного управления образования у нас. Большого ума женщина, я тебе скажу, Андрюша. Ну, на тебе чай с сухариками и иди, а то сейчас звонить будет, — подавая мне мельхиоровый разнос, напутствовала Клавдия Ивановна.

— Понял. Клавдия Ивановна, а заходить передом или задом? — принимая набор посуды, поинтересовался я.

— Ох, Андрюшка, прогибаться нужно было с лейтенантов. Теперь уж поздно, — улыбнулась мне Клавуся, как называли её «за глаза» все сотрудники отдела.

Не успел я принять на себя чужие обязанности, как на столе секретаря прогундосил селектор:

— Клавдия Ивановна… я же просил…

— Уже, Филипп Петрович. Пять секунд, — сказала в трубку секретарша и махнула мне рукой. — Вот что я говорила? Иди уже, Чапай, заболтал меня.

Я мягко толкнул коленкой дверь в кабинет начальника и, входя, поприветствовал:

— Здравия желаю, товарищ полковник. Вот, стажируюсь. Приобретаю, так сказать, смежную специальность.

— Ну, заходи, заходи. На ловца, как говорится, и зверь. Вот сюда ставь. А себе чего чашку не прихватил? Сейчас распоряжусь, — потянулся к селектору Фил.

— Нет, не нужно. У нас в отделении тоже с чая рабочий день начинается, — отказался от предложения я, садясь в кресло напротив Жукова.

— Рассказывай. Вчера домой уезжал, а у вас ещё в кабинетах свет горел. Уборщица жалуется, тормозите процесс, — хрустнув сухариком, сказал полковник.

— Так работаем, Филипп Петрович. Невпроворот работы… вы ж знаете…

— Да я не о том. Работы у нас всегда много будет. О стажёрке твоей речь. Как девка? Не кочевряжится? Толк-то будет? — перевёл меня на нужные рельсы разговора Фил.

— Притирается, товарищ полковник. О деловых качествах говорить рано, но старается. Вот недавно мебель в кабинете поменяла местами, окна вымыла, — улыбнулся я, понимая, к чему клонит полковник.

— Ты, Андрюш, сильно девку не ломай, очень не хочется обострять отношения с её батькой, — произнёс фразу Жуков, уж очень похожую на просьбу.

— Я очень постараюсь, Филипп Петрович. Да… у меня к вам просьба… не совсем обычная и личная… Супруга ваша Мария Ивановна по-прежнему в Департаменте образования трудится? — спросил я.

— Там. Проблемы какие-то? Что-то с Фёдором? — спросил Жуков.

— С Федькой всё нормально, он же в Суворовском. Девочку маленькую в садик не берут. Хороший такой ребёнок… Прописки нет, говорят. Но будет. Со временем, правда. Процесс этот не быстрый, сами знаете, а ребёнка оставить не с кем. В садике намекают… сами понимаете на, что. Но закон нарушать не хочется. Не могла бы Мария Ивановна помочь в этом вопросе? Она у вас женщина душевная и отзывчивая. А я со своей стороны… по гроб жизни, сами знаете… — выдал я, сам не ожидая от себя таких слов.

Жуков молча оторвал листок от календаря, вместе с ручкой положил передо мной и, как-то странно посмотрев, сказал:

— Пиши данные девочки. Кто, чего, откуда… родители…

Причём акцент сделал на слове «ро-ди-те-ли», зачем-то постучав пальцем по столу. Я взял ручку и по памяти написал: «Галкина Евгения Андреевна, 6 лет. Родители: мать-одиночка Галкина Ксения Владимировна, 25 лет, фитнес-тренер, временно проживает в г. Химки. Отца нет».

Прочитав записку, Жуков сурово посмотрел на меня и спросил: