– Вы не помните, что кто-то ударил вас по голове? – попытался подсказать маркиз.

– Нет, – тихо ответила девушка.

– А ваш дом, ваши родные? Откуда вы?

– Как странно, – медленно заговорила девушка. Казалось, что она думает вслух: – Когда я пытаюсь вспомнить свое прошлое, наступает какой-то... мрак. Словно кто-то опускает занавес, отделяющий сегодня от вчера.

Она так расстроилась, что маркиз поспешил утешить свою гостью:

– Этого и надо было ожидать после такого удара по голове. Очевидно, вы упали и нечаянно ушиблись. Что бы с вами ни случилось, ясно одно: вы на время лишились памяти.

– А она... вернется? – робко спросила Идилла.

– Ну конечно! – бодро ответил маркиз. – Это самый обычный симптом, возникающий от сотрясения мозга. Я и сам как-то раз потерял память, упав на охоте. Сутки не мог вспомнить, что со мной произошло, а потом мне сказали, что я был в горячке. Рвался, кричал, меня тогда еле удержали.

– А я, я не была... в горячке? – встревожилась девушка. – Мне бы не хотелось доставлять вам лишние хлопоты...

Няня, к которой обращалась гостья, заверила свою подопечную, что та вела себя тихо, как мышка.

– Вы говорите, что это Ридж-Касл? – Идилла, маркиз с няней все-таки считали, что именно так звали девушку, произнесла эту фразу тоном ребенка, пытающегося затвердить первый в жизни урок.

– Совершенно верно, – улыбаясь, кивнул маркиз.

– А вы... кто?

– Я – маркиз Олдридж, хозяин этого замка, – сказал маркиз, который был убежден, что девушка должна вспомнить это славное имя. Во всяком случае, все женщины, с которыми ему доводилось знакомиться прежде, были наслышаны о нем.

Однако взгляд Идиллы оставался спокойным и безмятежным. Не заметив в нем огонька восхищения, который обычно вызывало его имя, маркиз был несколько обескуражен.

– Вы очень любезны, что... принимаете меня, – вежливо сказала Идилла. – Я постараюсь не быть вам в тягость.

– Вы никому здесь не помешаете, – заверил маркиз. – Я очень рад, что вы оказались у меня в гостях, хотя, разумеется, жалею, что причиной тому послужил несчастный случай. Но теперь, мне кажется, вам надо заснуть. Сон для вас сейчас – лучшее лекарство. Когда вы как следует отдохнете, память обязательно к вам вернется.

– Вы правда так думаете? – простодушно спросила Идилла.

– Ну конечно, – подтвердил маркиз. – А когда вы вспомните, кто вы, мы известим ваших родителей. Они, должно быть, очень волнуются из-за вашего исчезновения.

– Но как же я могла... оставить дом? – искренне удивилась девушка.

– У меня нет на этот счет никаких предположений, – заметил маркиз. – Но вы наверняка вскоре сами сможете рассказать, что с вами произошло. Так что вам необходимо поправиться как можно быстрее. Мне не менее, чем вам, не терпится узнать, при каких обстоятельствах вы поранили голову.

Поднявшись, маркиз мягко улыбнулся своей гостье.

– До свидания, Идилла. Засыпайте, и все будет хорошо. Я вам это обещаю. Спокойной ночи, няня!

Он уходил в уверенности, что его любопытство скоро будет удовлетворено.

Во всяком случае, маркиз был убежден в одном: Идилла – не ведьма, не колдунья и не ворожея, а удивительно красивая и благородная девушка.

На следующее утро маркиз собирался продолжить знакомство со своими владениями. С помощью камердинера он как раз облачался в костюм для верховой езды.

На туалетном столике лежало несколько смятых шейных платков, которые камердинеру не удалось завязать так, как предписывала мода.

Шею маркиза украшал удачно завязанный платок, узел которого шириной, высотой и линиями в точности удовлетворял заповедям самого Бо Бруммела, которому принадлежала честь изобретения этого замысловатого стиля.

Надев камзол, маркиз заметил, что он сидит свободнее, чем прежде. Камердинер, будто разгадав мысли своего господина, заметил:

– Вы похудели, милорд. Вы стали больше двигаться.

– Ты прав, Харрис, – кивнул маркиз. – Кроме того, здесь я стал меньше пить.

– Это вам идет на пользу, ваша милость.

Маркиз не ответил.

Камердинер продолжал:

– Когда вы вернетесь в Лондон, портным придется ушивать ваши вещи, чтобы они сидели на вас «совершенно», как говорит мистер Вестон.

Мистер Вестон был известный лондонский портной, которому покровительствовал сам принц Уэльский. У него одевались все столичные щеголи тех лет, старавшиеся следовать августейшему примеру.

Раздался стук в дверь.

– Войдите, – отозвался маркиз.

В комнату вошла няня.

– Можно мне поговорить с вашей милостью? – спросила она.

– Ну конечно, няня, – кивнул маркиз, отпуская камердинера. – Как себя сегодня чувствует твоя подопечная?

– Слабость и головокружение у нее почти прошли, однако память не восстанавливается. Это очень тревожит девушку, хотя я и убеждаю ее, что это естественно и скоро она все вспомнит.

– И ты права. Такой удар не мог пройти без последствий. Если бы не твои старания, ей бы пришлось куда хуже.

– Я и сама того же мнения, – кивнула, соглашаясь, няня. – Но я пришла сюда поговорить о другом.

– Я тебя слушаю, – ответил маркиз.

Няня помедлила, залюбовавшись своим воспитанником. Ей казалось, что в мире нет мужчины стройнее и привлекательнее маркиза. Она всегда гордилась своим мальчиком, как про себя до сих пор называла своего любимца.

Маркиз был очаровательным ребенком – что являлось предметом гордости его няни, но даже она не могла вообразить, каким красавцем он станет, когда вырастет.

– Так о чем же ты хотела мне сказать? – воскликнул маркиз в нетерпении. Все, что касалось его гостьи, вызывало в нем необыкновенный интерес.

– Милорд, мне кажется, Идилле необходим свежий воздух. Вот я и пришла попросить, не разрешит ли ваша милость поместить ее в спальню миледи. Там ведь есть балкон.

Маркиз догадался, что няня имеет в виду покои его бабушки – насколько он знал, его мать ни разу не была в Ридж-Касле.

Когда Уильям Адам, отец Роберта и Джеймса, закончил строительство замка, бабушка и дедушка маркиза переехали в Ридж-Касл, чтобы лично наблюдать за работой итальянских художников, нанятых для выполнения росписей, а также выбрать мебель и картины.

Дедушка, третий маркиз Олдридж, старался довести строившиеся при нем дома – а их было несколько – до совершенства, то есть до того идеала, который в ту или иную пору занимал его воображение.

Так, по его распоряжению был перепланирован Олдридж-парк в Оксфордшире, но благоустройство этого имения не потребовало больших изменений, в отличие от других владений, где старый маркиз давал волю своим созидательным устремлениям. Его современники считали непозволительной роскошью расходование огромных средств на возведение особняков и замков.