Прошла минута, вспыхнул свет на веранде, открылась дверь.

— Кого там чёрт принес? — крикнул мужской голос.

Андрей откашлялся.

— Мне Юрий нужен. Дома он?

— А кто спрашивает?

— Друг его, Андрей. Я тут был недавно.

Дверь закрылась. Прошло несколько томительных минут. Андрей с тоской огляделся — идти было некуда. Да и сил уже не оставалось. В этот момент послышалась тяжёлая поступь. Дверь раскрылась: Юрий, в мохнатом длинном тулупе и в тапочках, смотрел на него с изумлением.

— Андрюха, ты, что ли?

— Я. Можно к тебе?

— Конечно. Да ты весь поморозился! — воскликнул, вглядываясь в лицо. — Во даёт! Ты что, от самого города пешком шлёпал, или тебя кто подвёз?

Они уже шли к дому.

— Сейчас расскажу. Отогреюсь только, — с трудом проговорил Андрей. — Я к тебе ненадолго.

— А вот мы сейчас коньячку с тобой выпьем, в самый раз будет! Рыбкой закусим. У меня балычок вчера нарисовался — пальчики оближешь!

От одной мысли о коньяке на душе у Андрея потеплело.

Они вошли в прихожую, в лицо пахнуло тёплым воздухом. Андрей почти без сил опустился на стул, с трудом стянул кроссовки с онемевших ног.

Юрий встал над ним, лицо его сделалось озабоченным.

— В бане бы тебя погреть, да нельзя с мороза, кондрат может хватить! Пойдем лучше наверх, посидишь в тепле, пока кровообращение не восстановится. Ты потри ступни руками-то, а то без копыт останешься. Чем потом будешь врагов топтать?

Андрей не без труда стянул насквозь мокрые носки и стал усиленно растирать ступни. Пальцы сразу закололо, зажгло. Но он уже видел, что ноги спасены. Оставалось спасти лёгкие.

Юрий принёс шерстяные носки.

— На вот, надень. Это мне одна старушка подарила, царство ей небесное.

Через минуту они поднялись наверх, в уже знакомую гостиную. На столе стояли закуски — помощницы даром времени не теряли.

Юрий наполнил фужер до краёв и подал другу:

— Выпей с устатку. Настоящий коньяк, пятизвёздочный. Дерьма не держим.

Андрей взял бокал, чуть помедлил.

— Сколько сейчас времени?

— Половина четвертого. На улице минус сорок четыре. Устраивает?

— Устраивает, — сказал Андрей и сделал большой глоток. В груди прокатилась обжигающая волна, словно раскаленным металлом опалило, и сразу затуманилось в голове, зашумело. Он почувствовал невероятную усталость и опустился в мягкое кресло. В камине жарко пылал огонь, весело потрескивали берёзовые поленья, искры с треском разлетались в разные стороны — и так ему сделалось хорошо и покойно, что не высказать! Он закрыл глаза и с пугающей отчётливостью увидел чёрную дорогу, несущуюся под ним, увидел заснеженные поля и жуткое небо над ними. Озноб пробежал по телу, Андрей потряс головой — и видение растаяло. Он снова сидел в тёплой комнате, в руке его покоился бокал с дорогим армянским коньяком, а в двух метрах жарко пылал камин, выбрасывая красные искры прямо на ковёр.

— Да ты закусывай, не тушуйся! Ешь от пуза! — Юрий подал ему тарелку с мясной нарезкой. — Не стесняйся. Всё равно пропадает. Есть-то некому! В меня уже не лезет.

Андрей почувствовал голод и вспомнил, что в последний раз он ел в ментовской столовой. Казалось, что с той поры минула вечность.

Несколько минут прошло в молчании. Юрий не приставал с вопросами, и Андрей мог спокойно разобраться с закусками. Он уже отогрелся, ноги обрели чувствительность, и можно было решить, что не было этой сумасшедшей ночи, не было жуткого бега по оледеневшей дороге, и не было ареста среди ночи в чужой квартире; что не уезжал он из этого дома несколько дней назад, а они всё сидят с другом детства в уютной комнате, так же горит огонь в камине, те же резные двери отзываются багровыми всполохами и та же ночь за окном. Андрей закрыл глаза и словно бы поплыл, закачался на медленной волне. Приятная тяжесть разливалась по телу, мысли путались, неудержимо клонило в сон. Но спать было нельзя. Андрей вздохнул и выпрямился. Юрий сбоку пристально смотрел на него. Андрей понял, что он ждёт объяснений.

— Меня вчера арестовали, — сказал он. — Взяли на съёмной квартире.

— Про это я уже знаю, — ответил с усмешкой Юрий. — Ты лучше расскажи, как ты сумел уйти. Тебя же на Литвинова увезли. Или они тебя отпустили?

Андрей пожал плечами.

— Я и сам понять не могу. Следователь сказал, что мне дадут уйти из Ленинского изолятора. А там, когда повели на выход, мент вдруг пальнул в меня из макарова.

Глаза у Юрия округлились.

— Чего вдруг?

— А я почём знаю? Но он мне в грудь целился. Убил бы при попытке к бегству, и все дела. Я ведь уже на крыльце стоял.

— Я что-то не врубаюсь, — отозвался Юрий. — Они что там, совсем уже офигели? Зачем им тебя убивать?

— Я тоже ничего не понимаю. Видно, кто-то очень хочет моей смерти.

Юрий задумался.

— Меченого в городе нет, я точно знаю.

— А где он?

— В Питер на самолёте отправили. У него там связи какие-то, в больничку его устроят, лепилы местные подлечат как следует. Ловко ты его отделал! Его никто так не охаживал. Надолго запомнит.

— Пусть скажет спасибо, что я его не пришиб. И если тебе это интересно, меня взяли по его наводке.

— Ты уверен? — встрепенулся Юрий.

— Мне следак сам сказал.

— Вот сука! — вырвалось у Юрия. — Я давно подозревал, что у него свои люди в ментовке. Он им прилично отстегивает, а они его прикрывают. Если тебя сегодня пытались убить — это его рук дело. Точно говорю.

— Да меня кто угодно мог заказать, — возразил Андрей.

— Да ты сам подумай, кому это нужно? — воскликнул Юрий. — Ведь это же не рядового гражданина прикончить. Тут миллионами пахнет!

Андрей махнул рукой и отвернулся.

Юрий всё не мог успокоиться.

— Вот и делай после этого людям добро! Вот я никому добра не делаю, а наоборот, столько народу обидел, что самому страшно иногда делается. И ничего — никто на меня не покушается. Потому что боятся.

Андрей промолчал. Он думал о своём.

— В общем, так, — сказал, поднимаясь. — Мне надо уезжать из города. Поможешь?

— Какой разговор? Утром увезу тебя, куда скажешь.

— Нет, я сам уеду. Прямо сейчас. Дай мне машину, какую не жалко. Не хочу никого в это дело впутывать. И тебе меньше головной боли.

Юрий тяжело вздохнул.

— Куда ты поедешь в таком виде? Тебя на первом же посту остановят.

— Не остановят. Есть у меня один план. Извини, сказать не могу.

— Да я и не спрашиваю, не любопытный, — согласился Юрий. — А машину я тебе дам. Стоит