Я перевела взгляд на сцену. Сердце колотилось, как ненормальное. Голубое небо, голубое платье, голубые глазки… На этом месте я всегда улыбалась, вспоминая Агату и наш спор по поводу цвета глаз.

– Что случилось? – ко мне склонился Андре. – Ты побледнела.

– Голова закружилась, душно, – я глубоко вдохнула теплый спертый воздух.

– Сейчас будет антракт, выйдем, прогуляемся, – мне было неприятно, что его губы так близко к моему лицу. Я, сделав вид, что поправляю юбку, немного отодвинулась и произнесла с улыбкой:

– Не переживай, в обморок не упаду. Для этого даже места нет.

Андре взял меня за руку и поцеловал ладонь. Первым рефлекторным порывом было желание ее выдернуть, едва сдержалась. На сцену уже не смотрела, все силы уходили на то, чтобы усмирить раздражение. Я чувствовала себя запертой в клетке: справа образцовый, но нелюбимый кавалер, слева Вышинский, не отрывающий от меня прожигающего взгляда. Я чувствовала его, как что-то материальное, оставляющее следы на коже, и старалась случайно не обернуться.

Антракт спас. Я отправила Андре за напитками, а сама спряталась за огромной массивной статуей, прислонившись спиной к холодному мрамору. Мне уже не хотелось ни театра, ни спектакля, ни свидания. То, что планировалось как развлекательная культурная программа, превратилось в тренировку выдержки. Мне что, вообще из дома нельзя выходить?!

В фойе театра находились лишь те, кто сидел в партере, то есть простолюдины – купцы, лавочники, служащие. Аристократы вниз не спускались, у них было отдельное обслуживание на втором и третьем этажах и отдельный вход.

Андре вернулся с двумя стаканами розового пунша, на его лице застыла странная гримаса.

– Что случилось?

– Только что встретился с начальником, – ответил он задумчиво. – Вышинский приказал утром явиться к нему в управление.

– Зачем?

Андре передернул плечами:

– Завтра узнаю.

Что же он задумал? Ничего хорошего от главного дознавателя я не ожидала. Жаль, что неприязнь ко мне выльется в проблемы для моего кавалера.

Второй и третий акты прошли на удивление хорошо. Королева укатила вместе с придворными, следом за ней покинули театр и аристократы. Вышинский тоже отсутствовал. Тишина над головой позволила спокойно досмотреть спектакль.

Стояла глубокая ночь, когда мы с Андре добрались до кондитерской. Я не захотела брать экипаж и уговорила его идти пешком. Кавалер был задумчив и молчалив. То ли размышлял о том, что понадобилось от него начальнику, то ли по другому поводу. Я же просто наслаждалась теплым осенним вечером. У входа в кафе горели две лампы, освещая входную дверь и часть двора. Столики были убраны, каменная плитка, на которой они стояли, чисто выметена и вычищена. В окнах ни огонька, Яна, наверное, уже спит.

– Госпожа Милена, – голос Андре звучал странно, хрипло и взволнованно. Я, уже было шагнув на крыльцо, недовольно обернулась, – мне нужно поговорить с вами.

Опять на «вы»? Фраза не понравилась, ну вот совсем. Внутри опять заворочалось глухое раздражение. Вдруг правый фонарь, противно зашипев, погас, погружая лицо Андре в тень. И без подсказок интуиции я догадалась, что сейчас должно произойти. Впереди признания, мне придется что-то отвечать.

– Сейчас очень поздно, и я устала, – как бы извернуться, чтобы не обидеть? – Благодарю за прекрасный вечер, но давайте перенесем разговор на завтра?

Я ухватилась за ручку двери, второй рукой вытаскивая из ридикюля ключ.

– Хорошо, – согласился Андре. В голосе послышалась обреченность. – Тогда до завтра?

– До завтра, – я быстро открыла дверь и скользнула внутрь. Зал встретил мрачной настороженной темнотой. Жуткие скелеты стульев, длинный черный саркофаг пустой барной стойки. Я поежилась. Любимая кондитерская превратилась во враждебную пугающую незнакомку. Зловещие изломанные тени изгибались, переползая с одной стены на другую. «Это всего лишь колышутся ветви деревьев за окном», – уговаривала себя я. Но сердце щемило от дурного предчувствия. Неужели вскоре мне придется уйти отсюда? Покинуть кондитерскую?

Нет, у меня не было дара предвиденья, но ведьмовская сущность иногда заявляла о себе странными снами и ощущениями. Настроение, и так невеселое, опустилось на самое дно. Да и свидание, на которое я полагала столько надежд, обернулось крахом.

Я поняла четко и ясно: не так уж и просто быть с тем, кто не вызывает симпатии. Весь вечер я проявляла чудеса выдержки, сдерживая раздражение. Меня бесило все – как Андре трогает мою руку, как улыбается, как разговаривает. Замужество? Семья? Дети? Я представила себя рядом с ним каждый день, каждую ночь. Представила, как терплю его поцелуи, ласки, и меня передернуло от омерзения. Неужели судьба ведьмы – вечное одиночество?

Глава 13

Я не стала откладывать в долгий ящик разговор с Яной. И так затянула дольше, чем следовало. Рано утром, раздав первые поручения, взяла ее за руку и усадила за дальний столик напротив себя. Посетителей еще не было, как и свежей выпечки, – Мирослав, наш главный повар, которого я наняла в помощь, только-только начал замешивать тесто.

– Яна, – начала разговор, пристально глядя в глаза подруге, – ты знаешь, я не сильна в отношениях с противоположным полом и могу не увидеть того, что происходит перед носом.

Девушка грустно улыбнулась, соглашаясь. Вид у нее был уставшим и бледным, словно она всю ночь не сомкнула глаз. Мне почему-то стало стыдно.

– Ты любишь Андре?

Яна вздрогнула и судорожно выдохнула. Опустила голову и выдавила через силу:

– Да. Люблю.

– И почему молчала?

Она не ответила. Мне стало и смешно и грустно. Пока я, сжав зубы, терплю его прикосновения, моя близкая подруга страдает от неразделенной любви.

– Я думала, что смогу перебороть вспыхнувшую симпатию, – произнесла она в конце концов, – тем более что именно ты его заинтересовала. Я видела, как он на тебя смотрит, и…

– Решила за меня, что мне якобы нужно, – улыбнулась я, продолжая ее мысль.

– Нет, – вспыхнула Яна, смутившись до слез, – я надеялась… вы будете счастливы… – она вдруг протяжно всхлипнула, губы задрожали, стараясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. – Если бы не ты… я бы умерла там, на хуторе. Или повесилась от безысходности.

Я протянула руку через стол и крепко сжала ее пальцы.

– Тихо,