— С ней все будет в порядке, обещаю, — воскликнул я.

Орег не сдвинулся с места, но панель в стене за его спиной медленно и бесшумно отворилась.

Орег развернулся и вошел в коридор, расположенный за стеной. Я последовал за ним. На этот раз путь к пещере оказался невообразимо коротким. Буквально через минуту мы вошли в пещеру.

Я сразу обратил внимание на две странные вещи: бренчащие звуки и магические флюиды, густо заполнявшие все пространство, как жирный суп — тарелку. Среди камней на стенах пещеры поблескивали огоньки, и я чувствовал, что со всех сторон за нами наблюдает кто-то невидимый.

Когда я остановился, Орег повернулся ко мне и сказал:

— Она тренируется в применении магии.

Мы обошли несколько куч камней и приблизились к площадке, посыпанной песком, в центре которой покоились кости дракона. Ни Орег, ни я не старались идти тихо, но наша гостья не поворачивала головы и, казалось, не слышала нас.

Бывшая рабыня сидела перед останками дракона. Ее волосы, спускавшиеся до середины спины, слиплись от грязи в несколько сосулек. Я не мог сказать об этой девушке ровным счетом ничего: рассмотреть ее не представлялось возможным даже в свете сиявших гномьих камней. Она была с ног до головы жутко грязной.

Я подошел к ней очень близко, но все равно не мог понять, какая она.

Только сейчас я заметил, что с дракона сняты оковы. Когда я увидел этот скелет впервые, тоже подумал освободить его от металла, но посчитал, что уничтожу таким образом доказательство нашей вины. Никто не удивился бы, увидев в пещере под Хурогом драконьи останки, и лишь железные путы говорили о совершенном моими предками преступлении. Я не стал снимать их со скелета.

— Приветствую тебя, добрая путница, в замке Хурог и приглашаю обогреться у нашего очага, — сказал я ритуальную фразу, ясно давая понять, что вижу в бежавшей рабыне Ландислоу свою гостью.

Наверное, она слишком увлеклась своими заклинаниями, потому что, услышав меня, вскочила на ноги, как напуганный кролик, резко выбросила вперед правую руку, и из ее ладони вылетело нечто сверкающее и потрескивающее. Оно метнулось в нашу сторону, но остановилось на полпути и погасло.

— Спокойно, сестренка! — воскликнул Орег. — Прости, что оставил тебя здесь в одиночестве, но сначала я должен был узнать, как к твоему появлению здесь относится Хурогметен.

Она вздернула голову и ответила с сильным акцентом:

— Я не твоя сестренка!

— С чем ты к нам пожаловала? — поинтересовался я вполне дружелюбным тоном.

— Я думала, Хурог — пристанище для всех. Место, в котором не обижают ни драконов, ни рабов! Надо мной все смеялись, и я решила сама проверить, правы ли люди. Оказалось, правы…

Она жестом указала на железные цепи и путы, лежавшие рядом с ней на полу.

Я задумался. Откуда родом эта женщина? Возможно, из Эйвинхеля. Рабство в Эйвинхеле особенно процветает. Хотя Иландер разговаривает с другим акцентом. Есть в ней что-то странное… Наверное, отсутствие присущего всем рабам смирения.

— Здесь ты в безопасности, — заверил я свою необычную гостью. — Можешь подняться наверх и расположиться в замке. Но лучше дождаться того момента, когда Гарранон и Ландислоу уедут. Решать тебе.

— А кто ты такой, чтобы приглашать меня в замок? — Она внимательно оглядела нас обоих. — Вы оба почти дети.

Ее голос внезапно прервался, и мы поняли, что напускная храбрость — всего лишь выбранный ею способ самозащиты.

Я заметил, что рот и глаза женщины обрамляют темные круги — следы страшной усталости. Гарранон и Ландислоу были сильно вымотаны, но они ехали верхом. А эта женщина… Я взглянул на ее ноги и чуть было не ахнул: на них не было никакой обуви.

— Орег, ты видел ее ступни? — спросил я, забыв про вопрос, который задала нам незнакомка.

— Я принесу ведро теплой воды и отвар из орешника, который готовит Пенрод, — сказал Орег и тут же исчез.

Женщина медленно опустилась на пол.

— Кто ты? — повторила она, но теперь без единой нотки обвинения и недружелюбия в голосе.

— Я Вард, — добродушно ответил я. — Мой отец, Фэнвик, умер несколько недель назад. Я — новый Хурогметен, но пока мне не исполнилось двадцати одного года, Хурогом будет править мой дядя.

— А он? — спросила женщина и кивнула туда, где минуту назад рядом со мной стоял Орег.

— Орег? — Надо было что-то отвечать. — Орег мой друг.

— Он волшебник, — задумчиво пробормотала незнакомка, как будто обращаясь к самой себе.

— Гм… — промычал я. Играть роль идиота перед людьми получалось у меня уже само собой. — Я не знаю, волшебник он или нет. Главный колдун в замке совсем не похож на Орега…

— Но колдуны и не должны походить друг на друга, — удивленно пожимая плечами, сказала женщина.

— Разве? Почему тогда волшебник моего дяди выглядит почти так, как волшебник отца?

— Потому что они родные братья, Вард, — подсказал Орег, вернувшись с водой и отваром.

Я моргнул и несколько мгновений тупо смотрел на Орега. Привычка корчить из себя дурака крепко укоренилась во мне.

— Ах да! Я совсем забыл, что они братья.

Оглядевшись по сторонам, я заметил неподалеку удобный плоский камень и указал на него гостье.

— С подобным мне не раз приходилось сталкиваться в своей жизни. Надоеда — моя сестра — постоянно ходила с израненными ногами, когда была чуть помладше. Она терпеть не может дамские туфли. — Я взял ведро у Орега и опустил его на пол рядом с камнем. — Мы заказали ей деревянные башмаки. Маме они не нравятся, зато моя сестренка гораздо меньше страдает.

Орег протянул мне бутыль с отваром, я откупорил ее и налил темной жидкости в ведро. Незнакомка осторожно опустила в него ноги, негромко взвизгнув, когда дезинфицирующее средство принялось за работу.

Я взял одну ее ногу и вытащил из ведра. Ступня была в жутком состоянии: изрезанная до крови, покрытая толстой коркой бурой грязи…

Я знал, что ей будет больно, но другого выхода не существовало, и я, решив разом покончить с неприятной процедурой, принялся отдирать грязь.

Когда первая ступня была очищена, я вновь опустил ее в ведро, достал вторую и занялся ею.

Странная она, эта рабыня, размышлял я. Во-первых, наделена несомненными магическими способностями. Быть может, они и встречаются у рабов, но я ничего не слышал о подобном. Во-вторых, несмотря на смертельную усталость, не раскисает, как все остальные рабы, которых мне доводилось встречать…

— Что будет, если ваш дядя узнает обо мне? — тихо спросила она.